Сломанные судьбы
Шрифт:
Глеб неожиданно замолчал и уставился в текст.
— Это все? — недоуменно спросила я. Заканчивать на полуслове было не в привычках нашего зануды.
— Будь здесь настоящий Глеб он бы тебе все по полочкам разложил, диагноз поставил и еще бы полчаса не затыкался, — с усмешкой сказала Катана. — А так… Видимо, это все что смог выдавить твой разум в данной ситуации и вложить в голову Энциклопедии.
— То есть это все мои галлюцинации? А вы все нереальны? — с какой-то глупой надеждой
— Вопрос о реальности происходящего терзает человечество с незапамятных времен, поэтому в любом случае нельзя точно ответить на твой вопрос, — с непонятной улыбкой ответил Глеб.
Моя рука непроизвольно потянулась ко лбу. Привычного холода протеза я не почувствовала.
— Подруга, а у меня в голове могли быть такие мысли? — с интересом спросила я у Катаны.
— Мы одном отряде три года. Ты могла от него нахвататься чего-то по верхам, — с улыбкой сказала Алиса.
— Никогда бы не подумала, — буркнула я. — Так я не поняла, почему мой стакан пуст?!
— Веселишься, сержант? Хорошо проводишь время? — раздался позади меня еще один знакомый голос. Знакомый и очень злой.
— Приперся все-таки, бака[Бака (японский) — дурак, болван, идиот.], — едва слышно произнесла Алиса.
Я медленно развернулась и как можно спокойней произнесла:
— Здравствуй, Шон.
— Здравствуй, сержант, — зло ощерился Стивенсон.
Посмотреть ему в глаза мне не хватило духа.
В приюте я по уши в него втрескалась. Ходила за ним постоянно. Высокий широкоплечий красавец с зелеными глазами — разве этого мало, чтобы потерять голову в тринадцать лет?
Как я бегала за этим дебилом! Хорошо, что Алиса удержала меня от глупостей.
На третий год неразделенной любви одна девочка поняла, что «принц прекрасный» малость идиот. Да, харизматичный и с подвешенным языком, но все равно редкостный кретин!
Как же долго до меня это доходило…
— И это все, Алекс?
— Спасибо, что вытащил нас тогда, — выдавила из себя я.
— Ты хотела сказать «спасибо, что ты сдох, чтобы дать мне шанс, который я просрала», — едва ли не прошипел Стивенсон.
Это было очень сложно, но я себя пересилила.
— Спасибо, — посмотрев мужчине в глаза, медленно сказала я.
— А ее ты не хочешь поблагодарить? — неожиданно влезла в наш диалог Алиса.
Шон аж поперхнулся. А Катана пошла в атаку.
— Она взяла тебя к себе в отряд, когда тебя уже хотели списать в утиль. Всегда вытаскивала из передряг, куда ты регулярно попадал. А на Острове дотащила тебя до точки эвакуации…
— Потому что влюбленная дура… — сказал, как сплюнул, Шон.
— Вот тут ты не прав, — тихо сказала я. — Ирландский придурок!
— Она наш командир, — неожиданно вмешался в перепалку Глеб. —
— Вот только этой «горой» она нас и придавила! Из-за ее командования мы там полегли! — рявкнул Стивенсон и добавил пару крепких слов в мой адрес.
Я сжала кулаки. Очень хотелось наорать на Шона, приказать ему заткнуться. А лучше просто врезать ему в челюсть со всей дури. И добавить пару раз. Обязательно ногами.
Я бы так и сделала, но он был прав. Прав во всем.
Рядовая операция. Зачистка лаборатории. Ученые «Олимпа» в очередной раз сделали что-то не то, и исследуемая ими фауна Терра Новы вырвалась из уютных вольеров. Нас перебросили в помощь охране комплекса.
Вот только все, как всегда, пошло не по плану. И «регуляция численности» превратилась в экстренную эвакуацию комплекса.
— Не знал, что ты собрался жить вечно, — оторвал меня от воспоминаний спокойный голос Энциклопедия.
— Ты очень радостно подрывал себя гранатой, Глеб? — с неприятной ухмылкой спросил Шон.
— Нет. Но мы бы так или иначе сдохли на работе. У нас нет других вариантов, — невозмутимо ответил Энциклопедия. — Поздно об этом переживать.
Неожиданно ирландец расхохотался.
— Я все время забываю, что у нашего умника барахлят мозговые импланты. Или это последствия заботы твоего папаши?
— И то, и другое, и немного врожденное, — не без гордости ответил Глеб.
— Заткнулся, — прошипела я Стивенсону.
— О! Проснулся голос нашей генеральши. Что же ты до этого молчала? — с издевкой спросил Шон.
— Меня оскорбляй сколько хочешь, но чужое прошлое не трогай, — чеканя каждое слово, сказала я.
У всех нас своя история попадания в приют. Мало у кого она приятная. И одно из неписанных правил «сломанных игрушек» — никогда не вспоминать эту часть прошлого.
— О, кто-то вспомнил о правилах? Интересно, где были эти правила, когда ты бросила свой отряд? В Эдеме в застенках «Олимпа»? — с мерзкой ухмылкой спросил Шон.
Это был удар под дых. И снова ирландец был прав.
— Я не могла их вытащить, — только и смогла выдавить я.
Раздался едва слышный звон. Я недоуменно посмотрела на свою руку.
— Ну и зачем стакан было портить, Алекс… — в пустоту произнес Глеб.
— У тебя были деньги, были аугментации и было оружие. У тебя было все, но ты решила сбежать, — неожиданно спокойно сказала Шон. — Но знаешь я не удивлен. Это в твоем духе. Ты всегда бежала. Ты даже не «сломанная игрушка», ты маленькая глупая девочка, которая готова сделать что угодно лишь бы убежать от своих проблем. Больная девочка, которая выросла, но не переросла свою боль. Зато ты научилась бегать. Тебе это даже нравится!