Сломанный ангел
Шрифт:
Сан Юна точно кипятком ошпарили. Он вскочил, и девушка медленно поднялась следом. Она была ниже его по росту, но, странное дело, сейчас этой разницы не ощущалась. Наоборот, появилось желание отшатнуться, развернуться и сбежать, но Сан Юн заставил себя остаться на месте.
В этой темно-синей школьной форме, с дурацкими косичками и чужим профилем носа Сунан выглядела ребенком, только он помнил ее другой. С упрямо поджатыми губами, царапиной на подбородке, покрасневшими от усталости, но полными решимости глазами, с зеленым соком на щеках. Ни разу не дрогнувшим
Она часто снилась ему именно такой — в мокрой от пота майке, ткань обрисовывала небольшую, но упругую грудь. С напрягшимися бицепсами, удерживающая в руках веревку на переправе. В зеленой бандане. Весело хохочущая у костра. И кусающая до крови губы, когда накладывала шину на сломанную ногу Шнура.
Если он не достучится до нее сейчас — на председателе можно ставить крест. Рано или поздно Сунан до него доберется, и он точно знает, кто выйдет победителем из схватки.
Учитель был уверен — двух месяцев достаточно, чтобы Сунан вкусила сладость богатой жизни. Вкусила и смирилась. Но Дохляк давно понял — смирения в этой девчонке нет и никогда не будет. Она может отступить, затаится, выждать удобный момент, чтобы потом вцепиться в горло.
Дохляк все-таки не удержался, рванул верхнюю пуговицу рубашки. Спина взмокла, воздух в легкие проходил с трудом, и, казалось, он стал вязким, точно желе.
— Ты! Не! Разберешься!
Шагнул ближе, навис над девушкой. Легкий аромат туалетной воды ударил в голову, ноги ослабели, как после литра соджу. Эта девчонка сводит его с ума!
— Только дернешься, и тебя размажут. Не представляешь, какие люди замешаны в этом деле! Но я обещаю, — руки сами взялись расплетать дурацкие косички, — что не дам тебя в обиду. Просто слушайся меня во всем, и я сделаю тебя наследницей.
Девушка стояла неподвижно, будто оцепенев, и он, вдохновленный, пошел в наступление. Голос перехватывало от возбуждения, Сан Юн уже предвкушал, как ощутит под пальцами бархат нежной кожи, как заглянет в глаза и прочитает там ответное чувство.
— Я же для тебя стараюсь, маленькая. Думаешь, мне есть дело до председателя? Дай время, и я помогу от него избавиться. Только представь, этот дом, квартира в центре, особняк на побережье, все станет твоим. Ты будешь королевой империи, а я останусь твоим верным слугой. Стану рабом, буду исполнять любые желания, только не отталкивай, позволь быть рядом.
Его пальцы осторожно прикоснулись к подбородку, поднимая его вверх. Сан Юн наклонился, уже ощущая мягкость девичьих губ своими губами. Резкая боль в солнечном сплетении заставила задохнуться, словить глазами вспышку. Он покачнулся, судорожно хватая ртом воздух.
— Полезешь еще раз, — выплюнули над головой, пока он, согнувшись, восстанавливал дыхание, — получишь между ног. Скажи спасибо Шнуру, из-за которого я тебя пожалела. Следующий раз жалеть не стану. И для дохлых и тупых: не лезь ко мне, понял?
Сан Юн
— Пожалеешь, — прошипел в лицо. Девчонка даже не отстранилась, только глаза угрожающе сощурила.
Уже в коридоре к Дохляку вернулась способность мыслить. Она! Ему! Отказала! Он был готов бросить к ее ногам всю империю семью Юн, не претендуя ни на что большее, чем место верного слуги, а она… Он потер грудину, до сих пор горящую огнем.
Сожри ее демоны! Упрямая дуреха! А что если у нее появился кто-то?
Сан Юн замер, вспоминая собранные на девчонку материалы. Неужели запала на богатого красавчика? Нет, не может быть. Она же их на дух не переносит, да и никто из богатеньких не стал бы связываться с Грязнушкой. Она для них — пустое место. Если только кто-то из четверки тех парней решил поразвлечься. Вот именно, поразвлечься, на большее эти моральные уроды неспособны. Сунан же из гордости не позволит собой играть.
В груди зажгло от обиды. Он готов быть ее слугой, а она… Решение выкристаллизовывалось само. Не хочет по-хорошему, будет по-плохому. Он еще докажет, насколько она ошиблась, отказав ему.
Сунан мрачно смотрела на закрывшуюся за Дохляком дверь. Как можно было быть настолько слепой!? Не заметить того, что наверняка видели все в школе.
Она припомнила их первую встречу, замершего напротив нее незнакомого парня, его расширенные от удивления глаза. Тогда она решила: новичок не ожидал встретить здесь девчонку. Прошла, чуть зацепив плечом — на узкой дорожке и так не развернутся, еще и этот остолоп не сдвинулся ни на миллиметр. А через пару дней новичок уже терся около их команды.
Не все в школе были крестниками. Сюда присылали и подобранных на улице талантливых самородков. Дохляк, например, был щипачом от природы.
Пусть в школе и не было принято рассказывать о себе, но команда — это ближе, чем семья. С парнями Сунан выросла, а новичок был в их уравнении неизвестным.
Они специально пошли на нарушение, купили пива. Устроились на диком пляже. После третьей бутылки Дохляк, немного запинаясь от смущения, рассказал, как сначала обворовал главу местного братства Шэньчженя*, а когда понял, у кого стащил кошелек, не побоялся прийти лично и вернуть. Его крепко проучили — не без этого, но калечить не стали — оценили и талант, и наглость, а потом отправили в Гонконг. В семье любили таких… талантливых.
Новичок получил кличку Дохляк. Был он и, правда, дохловат на вид. Тонкий, худощавый, зато пальцы были гибкими и длинными. Потом, конечно, и подкачался, и другие таланты обнаружились. Словом, прижился Дохляк в школе. Да так прижился, что ему разрешили включиться в программу обучения крестников. Командиром он попросил назначить ему Сунан. Учитель не возражал.
Слепая курица! О чем только думала, соглашаясь? О том, что у новичка покладистый характер? Что он команды с губ снимает? Всюду таскается за ней и парнями?