Сломанный ген

Максимов Владимир Емельянович

Задача казалась довольно простой: клиника, где лечились больные, известна; имя врача, руководившего исследованиями, он узнал. На поверку все оказалось намного сложнее. Доктор Власов общаться о новом препарате наотрез отказался, да и остальные врачи клиники как будто воды в рот набрали. Пришлось Манкевичу поднимать свои связи и договариваться с главным врачом, и тут уж Лев Юрьевич отвертеться не смог и согласился на встречу.

Пока главврач, не дай бог, не передумал, Артур Эдуардович поспешил в клинику, а там его ждало разочарование; дверь кабинета доктора Власова оказалась открытой, но кабинет был удручающе пуст. Дальше Манкевич, пытаясь разыскать руководителя исследованиями,

как будто попал на страницы известного романа и ощутил себя Остапом Бендером в здании «Геркулеса». Лев Юрьевич находился где-то в клинике, но пребывал в перманентном состоянии «только что вышел» и попросту бегал от Манкевича. Причем, учитывая небольшую площадь, занимаемую отделением, где работал Власов, делал он это весьма мастерски.

Прошагав по коридорам с полчаса, заглядывая в палаты и кабинеты, Артур Эдуардович решил сменить тактику. В очередной раз сунувшись в ординаторскую, он, получив ожидаемый ответ о том, что Власов ушел буквально минуту назад, попросил передать неуловимому доктору, что придет завтра. После проделанного им хитроумного трюка Манкевич зашел в пустующий кабинет Льва Юрьевича, где и засел в засаде.

Не успел Артур Эдуардович поудобнее расположиться в кресле и открыть браузер смартфона, как в дверь докторского кабинета робко постучались. Приоткрыв дверь, на пороге появилась полноватая дама лет пятидесяти со скорбным, хотя и тщательно ухоженным лицом. Манкевич наметанным взглядом моментально оценил неброские, но дорогие (наверняка дизайнерские) вещи женщины, изящные туфли, сумочку известного бренда.

– Прошу прощения, а Лев Юрьевич на месте? – печальным голосом спросила посетительница.

– Увы, нет его, как видите, – ответил Манкевич, галантно приподнявшись с кресла. – Сам вот его жду.

– Извините, – обронила женщина и уже шагнула было за порог, но в нерешительности остановилась и посмотрела на одетого в белый халат Артура Эдуардовича, похоже, собираясь о чем-то его спросить.

– Вы что-то хотели у меня спросить? – с готовностью подбодрил ее Манкевич, почуяв весьма перспективную пациентку. – Слушаю вас внимательно.

– А вы… Вы тоже врач? – осторожно поинтересовалась дама.

– Манкевич Артур Эдуардович, – представился доктор. – Врач-психиатр, кандидат медицинских наук. Прошу вас, проходите, садитесь.

Нимало не смущаясь того, что находится в чужом кабинете, Манкевич расположился за большим столом с массивными тумбами, усадив женщину напротив.

– Итак, – вкрадчиво сказал доктор. – Я вас внимательно слушаю. Что вас беспокоит?

– Я бы хотела посоветоваться с вами, доктор…

– Конечно, конечно… Как вас зовут, простите?

– Собственно, речь не обо мне. Я пришла сюда по поводу моего сына.

– Все равно стоит познакомиться, я полагаю.

– Меня зовут Елена Платоновна, – сообщила посетительница. – А моего сына – Павел.

– Очень приятно, – сказал Манкевич. – А где вы работаете?

– У меня своя дизайн-студия.

– Отлично! Так что же вас ко мне привело? – спросил доктор, не моргнув глазом присвоив себе пациента, лечившегося у его коллеги.

– Видите ли, моему сыну Павлику – он студент четвертого курса – то есть был студентом, – глаза Елены Платоновны наполнились слезами, – его отчислили из института. Так вот, ему поставили диагноз «клептомания».

«Вот оно что! – подумал Манкевич, возликовав в душе. – Везет мне сегодня; похоже, сын этой дамочки и есть тот самый Павлуха – еще один пациент, получавший «Клептерин» в рамках клинических испытаний».

– Он лежал здесь, в клинике, – продолжала женщина. – Доктор Власов предложил ему пройти курс лечения новым лекарством,

которое проходило клинические исследования.

– «Клептерин» называется, – вставил доктор.

– Да-да, именно «Клептерин», – подтвердила Елена Платоновна. – До этого ему прописали антидепрессанты, сначала одни, потом другие, но ничего не помогало. Он даже здесь, в больнице, умудрился что-то украсть. Вы не подумайте, – спохватилась женщина, – Павлик очень хороший мальчик, и у него все есть! Он просто болен. Наверное, я тоже виновата – слишком мало внимания уделяла ему, особенно в последние годы. Но что поделать? С мужем мы в разводе; на мне семья и бизнес. В какой-то момент Павел замкнулся, перестал мне рассказывать о своих делах, да и вообще перестал со мной разговаривать. Я злилась, срывалась, кричала на него… – Елена Платоновна беззвучно заплакала, но быстро взяла себя в руки, проглотив слезы. – Он стал играть в азартные игры. Играл часами напролет, не в силах остановиться, проигрывал все, что у него было. После того как из дома стали пропадать деньги и ценные вещи, я не удержалась и закатила грандиозный скандал. Павел ушел из дома, перебрался в общежитие, и тут начались эти кражи… В студенческой среде такие вещи не прощаются; Павел перестал ходить на занятия, и его выгнали из института.

– Вы говорили, что ваш сын получал «Клептерин», – прервал убитую горем мать Манкевич. – Каковы результаты? Была ли положительная динамика?

– Поначалу как будто да, – ответила Елена Платоновна. – Во всяком случае Павел говорил, что желания украсть или тяги к азартным играм он больше не испытывает. Его выписали из клиники, и месяца два Павлик держался, но потом все повторилось опять. Мы с ним опять пришли сюда, чтобы попросить Льва Юрьевича назначить еще один курс «Клептерина», но доктор сказал, что проект закрыли и препарата больше не будет.

– Значит, сегодня вы пришли просить Власова снова положить вашего Павла в клинику?

– Не совсем так… – замялась Елена. – Видите ли…

– Можете говорить совершенно свободно, – подбодрил ее Артур Эдуардович своей дежурной фразой. – Все, что вы скажете мне в этом кабинете, – останется между нами.

– Понимаете, доктор, «Клептерин» – это наша с сыном последняя надежда. Но ведь в аптеках-то он не продается. Я буквально умоляла Власова продать нам «Клептерин», и он согласился.

– Вот оно что…

– Только умоляю вас! Не говорите никому…

– Хорошо, хорошо, – закивал Манкевич. – Вернемся к вашему сыну. Скажите, а не замечали ли вы за ним некоторых странностей после приема «Клептерина»? Скажем, некоторого пренебрежения к материальным ценностям, что ли?

– Что вы имеете в виду, доктор? – не поняла Елена Платоновна.

– Не перестал ли он интересоваться вещами или, например, какими-то развлечениями – тем, что раньше представляло для него интерес?

– Нет, такого я не заметила. Скорее наоборот. В последнее время Павел стал все чаще просить у меня денег, причем требовал он приличные суммы. Одевается он всегда стильно, в дорогих магазинах, а на очередной день рождения попросил подарить ему новую модель смартфона.

Артур Эдуардович, ожидавший иного ответа, задумался. «Странно, что препарат в этом случае не дал побочки, – размышлял он. – Интересно, почему?»

– Вот что мы сделаем, Елена Платоновна, – сказал Манкевич после паузы. – Приходите вместе с вашим сыном ко мне на прием, – он протянул женщине визитную карточку, – и я постараюсь ему помочь.

– А как же Лев Юрьевич? Мы договорились с ним на сегодняшний день…

– Доктор Власов вряд ли поможет вашему сыну, да и «Клептерин» в его случае не подходит, уж поверьте моему опыту.