Сломанный мир
Шрифт:
Ничья.
Юкинари улыбнулся, и что-то в его улыбке сказало Гэрэлу, что его сомнения не укрылись от глаз императора и что ошибку тот допустил намеренно – хотел увидеть, как поступит Гэрэл. Проверял.
– Вы
– Но и вы в конце не воспользовались преимуществом, – справедливо заметил Юкинари.
– Я бы хотел сыграть еще раз, с условием, что вы будете играть честно.
– Я могу сказать, что буду играть честно, но поверите ли вы мне?
(Потом – спустя много дней, недель, месяцев – Гэрэл снова и снова возвращался мыслями к этому диалогу и ему казалось, что речь шла не только о «Тумане и облаках» – хотя тогда никто из них еще не знал, что произойдет потом).
– Попробую поверить…
И спустя буквально несколько ходов император сказал:
– Вы проиграете или через двенадцать ходов, или через двадцать, если пожертвуете несколькими фигурами.
Эти слова показались Гэрэлу пустым бахвальством, но, к его удивлению, так и произошло: через восемь ходов он понял, что ему не выиграть, прикинул в уме дальнейший ход игры и понял, что до полного поражения ходов ему осталось именно столько, сколько предсказал
– Видите, я был честен. – Юкинари смотрел на него и улыбался.
– Неужели я так плохо играю? – с легкой досадой сказал Гэрэл.
– Лучше всех, кого я знаю, – ответил Юкинари. – Просто мне знакомо такое развитие партии. Я не какой-то там гений, просто у меня хорошая память, и я много играл, когда был еще ребенком. Очень много – наверное, больше, чем было мне полезно… – непонятно сказал он.
Они сыграли еще раз. Гэрэл сосредоточился, и в этот раз ему удалось выиграть, и он надеялся, что победа была честной. Затем выиграл Юкинари – или просто перестал поддаваться? С таким странным противником ни в чём нельзя было быть уверенным. Он играл великолепно, словно с самого первого хода представлял себе все бесчисленное множество вариантов развития событий на доске. Гэрэл давно уже не получал от игры такого удовольствия. Давно? Пожалуй, вообще никогда.
После четвертой партии в «Туман и облака» Гэрэл очнулся, осознав, что они сидят тут уже часа три. Наверняка у императора были и более важные дела, но он был слишком тактичен, чтобы просто прогнать гостя.
Конец ознакомительного фрагмента.