Сломленные души
Шрифт:
Громкий сигнал машины вырывает из мыслей, я шокировано торможу на перекрёстке, вспоминая куда ехал. Я быстро ориентируюсь, сворачивая на нужную улицу и стоило доехать до дома шерифа, я вылетел из машины.
— Какие у меня могут быть с тобой дела? Райт, ты не по адресу, — меня на крыльце встретил мужчина.
— Человека возможно похитили, и мне нужна информация с этого телефона. — передаю устройство, но мужчина качает головой.
— Я как должен достать их оттуда?
— Я знаю твоих знакомых, и мы едем Каллаген! Каждая минута дорога! Это будет последняя просьба, помоги! — мужчина смотрит на меня не моргая, а потом схватив сотовый
— Без проблем ты жить не можешь, да? — спрашивает он, бросая на меня взгляд, — Мало крови моей пил в Балтиморе, так и тут решил достать. Почему не обратились в службу спасения?
— Нет на это времени, ты можешь это сделать? — мы входим в дом, а потом через коридор в просторный кабинет. Шериф ничего мне не отвечает, а подключает телефон к ноутбуку.
— Меня могут поймать за такие хитрости, но я сейчас делаю это в последний раз. Запомни. — он несколько раз звонит кому-то и разговаривает подолгу роясь в ноутбуке. — Готово!
Я встаю с кресла и подбегаю к столу, шериф разворачивает мне устройство и показывает на карте его местоположение. Оно говорит мне о доме прямо напротив нашего, и я не сказав даже спасибо бегу к машине, попутно набираю Лиама.
— Энниса в доме напротив от нашего, я еду! Я нашёл её. — Лиам кричит что-то в трубку, но я не слышу, я полностью концентрируюсь на дороге.
Я никогда в своей жизни настолько сильно не боялся за человека. Моя агония страха расползалась по моему телу словно лава, когда я нёсся по улицам и не замечал никого. Всё это время Энни находилась прямо под нашим носом, и никто не смог ее найти. Я боюсь увидеть то, что теперь от неё останется. Сломленная и разбитая. А смогу ли я починить её? Существует ли исцеление для тех, кто подвергается насилию? Как они потом начинают жить? Отражается ли это на их эмоциональном и психологическом фоне? Конечно. Это отражается и не даёт поверить в жизнь, где есть банальное добро и справедливость.
Я с уверенностью могу сказать, что не брошу… я не брошу её в самый разгар любых панических атак. Я исцелю Энни, как она помогла мне пережить не самый хороший момент жизни. Я сделаю всё для неё, я клянусь! Я подарю ей свою любовь. Только будь в порядке… Кн иг о ед . нет
Моя машина останавливается около дома и вокруг нет ни одного человека и проезжающих машин. Я слышу только свое сердце, которое пытается выпрыгнуть из груди. Моё дыхание учащается, когда открываю дверь и выбегаю из салона. Картинки перед глазами меняются, как и мои попытки подняться по ступенькам, я в панике смотрю на двери и не могу понять, что делать дальше.
— Вы видели этого человека? — тычу телефоном женщине, которая выходит из квартиры, она шарахается от меня и с опаской смотрит в экран.
— Да, он живёт на четвёртом…
Я смотрю наверх и цепляясь за поручни поднимаюсь, постоянно повторяя только одно и то же слово, «нашёл». Мои лёгкие сжимаются, когда достигаю нужного этажа и вижу открытую настежь дверь. Остановившись, молю увидеть сейчас Энни живой и невредимой. Шаг. Мне нужно сделать шаг, но я боюсь. Меня словно парализует на несколько секунд, а когда прихожу в себя, срываюсь с места.
— Энниса! — я осматриваю коридор и гостиную, и не могу смириться с тем, что её возможно уже увезли, — Энни! Малыш, ответь мне! Энни! — толкаю дверь в спальню, но вижу только пустое пространство, — Ну же! Энниса! Малышка! — иду к другой двери и вламываюсь туда выдыхая.
Мой рот приоткрывается от увиденного, и я чувствую, как мои
— Нет! Нет! Малышка, Энни! — я осторожно подбираюсь к ней и падаю на колени, боясь притронуться к ней. Снимая свой пиджак трясущимися руками, касаюсь её, — Малышка, нет… пожалуйста!
Я обхватываю тело Энни и обнимаю его, закрывая наготу, и пытаюсь понять живая ли она. Моё дыхание срывается в немом плаче, потому что я чувствую её пульс и не могу успокоиться.
— Энни, моя девочка, открой глаза, прошу тебя, — я кладу её на свои колени и смотрю на лицо, оно осталось нетронутым, но по всему телу слишком много следов от пальцев, — Малыш, я пришёл, я тут. Открой глаза! Черт! — кричу я, — Пожалуйста, Энни…
К нам врывается Лиам и замирает прямо посередине комнаты, он смотрит на свою сестру и не двигается, когда за ним следом появляются Деон и Лэйтон. Я же прижимаю к себе Энни и не могу ничего произнести, только вижу, как брат от горя падает на колени.
Эпилог
Энниса
— Веду с последними событиями наша пациентка находится в глубокой фазе посттравматического стрессового расстройства, и в данный момент не может объяснить, она не помнит ничего. Пациент не идёт на контакт ровно два месяца и четыре дня так как испытывает шок и сомнение в произошедшем. Пострадавший отвечает на происшествие сильным чувством неопределенности и дезориентации. Как правило, у таких могут быть трудности с концентрацией, принятием решений или выполнением ежедневных задач. Они также могут слабо припоминать нападение…
Что происходит с человеком, когда он специально отключается от мира и своих эмоций? Ответ прост, наступает тишина и полное безразличие, которое с каждым днём засасывает тебя в эту темноту. Это небытие самое лучшее, что может случиться со мной за последние месяцы. И я не хочу возвращаться, а хотя могу…
— Я также не могу, не отметить фобии, которые могут появиться после лечения и реабилитации. Распространенной психологической защитой, отмеченной у многих жертв изнасилования, являются разнообразные страхи и фобии, касающиеся обстоятельств, в которых может быть совершено повторное сексуальное насилие. Страх толпы, это может дезориентировать человека. Страх мужчин (андрофобия). Страх прикосновений (гаптофобия). Специфические страхи, относящиеся к некоторым характеристикам насильника, например: бакенбарды, прямые волосы, запах алкоголя или сигарет, тип одежды или машины…
Могу разговаривать и двигаться, я понимаю каждое слово, что мне говорят, но не желаю отвечать на это всё. Оно не нужное. Каждый день мне даётся для того, чтобы осмыслить свою и без того несладкую жизнь и понять, что она принесла мне только боль и разочарование. Хотя были светлые и счастливые моменты, которые иногда просят меня вернутся…
— Во время нормализации, жертвы приходят к выводу, что изнасилование — это больше не центральная часть их жизни, а также разрешаются чувства вины и стыда. Мы будем усердно работать над состоянием нашей пациентки и придём к нормализации, вам нужно создать для неё условия, которые не будут пугать и вгонять в новый стресс. Страх прикосновения не выражался у Эннисы на протяжении всего пребывания в нашей клинике. Возможно, что это выльется во что-то другое, но нам нужно подождать, пока она придёт в себя.