Сломленные Фейри
Шрифт:
Точка, где его кожа встретилась с моей, заставила боль в моем сердце обостриться, поскольку его дары вытащили ее на поверхность и заставили меня почувствовать каждый дюйм.
Я резко вдохнула, затянувшись болью, а он пристально наблюдал за мной, когда на мои глаза навернулись слезы.
Когда они начали стекать по моим щекам, он наклонился вперед и поцеловал меня, вытягивая своими прикосновениями еще больше агонии из моей души. Но этот поцелуй был чистым, обжигающим экстазом. В нем было сказано все, о чем между нами не было слов, а смесь мучений, которые мы оба пережили в своей жизни, придала ему
Райдер отстранился, оставив мои губы в синяках и желании большего, а затем провел языком по каждой моей щеке по очереди, пожирая мои слезы и пробуя на вкус мою боль.
Я дрожала, когда он отстранился, глядя на меня с такой преданностью и любовью в глазах, что я обнаружила, что украла часть этого, чтобы не сойти с ума сегодня.
Темная улыбка коснулась уголков его рта, и он кивнул, увидев в моем взгляде то, что искал.
— Ты можешь противостоять чему угодно и выйти из этого боя, детка, — промурлыкал он низким голосом. — И как только ты справишься с этим, ты сможешь соблазнять меня сколько угодно.
Райдер взял меня за запястье, притянул мою руку к своим губам и взял мои пальцы в рот, медленно высасывая из них свидетельства моего возбуждения с обещанием, от которого у меня подкосились пальцы на ногах.
Он снова вынул их изо рта и отпустил меня, застегнул мои джинсы, а я просто сидела и тупо пялилась, прежде чем он снова завел двигатель и выехал на шоссе.
Между нами повисло молчание, пока я пыталась побороть противоречивый огонь в моей плоти и боль в моей душе, и я наклонилась вперед, чтобы включить радио, чтобы разорвать это.
— У тебя даже не настроено ни одной радиостанции, — сказала я в замешательстве, переключаясь между ними.
— Зачем мне это?
— Чтобы ты мог слушать музыку, пока ведешь машину.
— С какой целью?
Я застыла на несколько долгих секунд, затем стряхнула с себя удивление, потому что, конечно же, Райдер не слушал музыку. Он не делал ничего из того, что делают нормальные люди.
— Музыка говорит с твоей душой, — сказала я, доставая из кармана свой Атлас и подключая его к автомобильной магнитоле, не потрудившись спросить. — Есть песни для каждой эмоции. Иногда ты слушаешь что-то, потому что это отражает твои чувства, а иногда — потому что это отражает то, что ты хочешь чувствовать.
— Я только недавно научился чувствовать больше, чем слова, начертанные на моих костяшках, детка, не думаю, что мне повезет в выборе песен, соответствующих чему-то еще. Кроме того, я сомневаюсь, что мне это сильно понравится.
— Пф, тебе нравится все, что я заставляю тебя пробывать, — пренебрежительно ответила я, тщательно выбирая песню, пытаясь понять, что ему понравится.
Через минуту из колонок полилась песня «Dark Times» от The Weeknd и Эда Ширана, и я наблюдала за его реакцией, когда ритм усилился.
Райдер старался сохранять невозмутимое выражение лица, но уголок его губ дернулся, и я поняла, что раскусила его.
— Ты хоть представляешь, как мне нравится заставлять тебя пробовать новые вещи? — поддразнила я, обращая свое внимание на пакет с закусками, которые мама Леона приготовила для нас.
— Вряд ли так же, как мне нравится, когда ты это делаешь, — пробормотал он, словно не хотел признаваться
— Твоя мама когда-нибудь готовила тебе такие вкусные рождественские лакомства? — спросила я, размахивая печеньем перед ним, чтобы он мог увидеть праздничное украшение, которое было нарисовано на нем.
Он начал качать головой, затем сделал паузу, нахмурился, как будто что-то вспомнил.
— Я думаю… что, возможно, она это делала, — сказал он через некоторое время, и я замерла от этого откровения, ожидая продолжения. — У меня нечеткое воспоминание о том, как я оставлял их у камина со стаканом молока.
— Для Санты, — добавила я с ухмылкой. — Печенье, которое мы оставляли, всегда было из упаковки, а однажды у мамы была полоса неудач, и у нее не было денег ни на что, поэтому мы взяли пару презервативов из клуба и оставили их со стаканом воды.
Райдер фыркнул от смеха. — Санта оценил это?
Я нахмурилась при воспоминании о том Рождестве.
— Не очень. Рождество потеряло для меня свой блеск, когда я поняла, что Санта покупает богатым детям подарки получше, чем нам. Помню, я спросила маму, зачем он это делает, если у них так много, а у нас так мало.
— И что она ответила?
Я шумно выдохнула, затуманив стекло так, что смогла провести по нему пальцем и нарисовать фигуру Пегаса. — Что в этом мире есть состоятельные и не состоятельные, и мне нужно смириться с тем, что я не состоятельная, потому что даже Санта это понимает.
— И все же ты оставила ему пару презервативов и пожелала удачи в поисках того, с кем их можно использовать. Должно быть, после этого он подарил тебе что-то хорошее.
— Не совсем, — я собиралась закончить на этом, но любопытный взгляд Райдера заставил мой язык снова развязаться. Я всегда подталкивала его к тому, чтобы он открылся мне, так что по крайней мере я могла подать хороший пример. — Мне было шесть лет, а Гарету семь, и я попросила у Санты новую одежду, потому что на большинстве моих вещей были дыры в том или ином месте, и дети в моей начальной школе дразнили меня за это. Проснуться и обнаружить, что он не оставил ни одной вещи, было сродни удару в живот. Без еды в тот день было почти так же плохо, потому что клуб не был открыт, и мы не могли там перекусить, а когда около полудня кончился электрический счетчик и отключилось отопление… я официально перестала верить в Санту.
— Значит, ты просто сидела в холоде и темноте с урчащим животом? — спросил Райдер, в его тоне слышался глубокий гнев в мой адрес. По крайней мере, в нем не было жалости. Он понимал, каково это — пережить дерьмо без необходимости поднимать из него шум. Это было хреново, но от того, что я дуюсь, менее паршиво не станет.
— Нет… Я начала плакать, и маме стало плохо, поэтому она позвала нескольких своих постоянных клиентов и ушла ненадолго, чтобы их обслужить. Пока ее не было, Гарет ненадолго убежал в нашу комнату, и я подумала, что он тоже плачет. Потом он начал кричать, что только что видел Санту за моим окном. Я вбежала к нему и обнаружила сверток на моей кровати. Он завернул один из своих свитеров и довольно новую пару носков в наволочку, чтобы я развернула.