Сломленные Фейри
Шрифт:
— Леон подарил мне ее, — объяснила Элис. — У него есть такая же, которая олицетворяет меня.
Краем глаза я увидел, как Леон достает ее из своего кармана, но я все еще не смотрел на него. Я знал, что у меня нет веских причин ненавидеть этого парня, но часть меня хотела этого. Я просто понимал, что совершенно неразумно винить его в том, что не зависело от него. Он добивался Элис так же долго, как я, Данте или Райдер. Мне было просто горько оттого, что я не был на его месте.
— Идеально, и это чистое золото? — спросил Мистис.
— Настолько же золотая, как мои
Мистис проглотил свой собственный смех. — Спасибо за такой красочный образ, мистер Найт, — он вернул монету Элис, а затем начал раздавать всем остальным те, что были у него в мешочке.
Я занялся своим Атласом, делая бессмысленные заметки, вместо того, чтобы попытаться поговорить с Леоном. Я ощущал на себе его взгляд и чувствовал, как он придвигается ближе.
— Хочешь посмотреть на мою монету? — предложил он.
— Нет, — прорычал я, не поднимая глаз.
— О, — вздохнул он. — У тебя есть монета?
— Нет, — снова прорычал я, не зная, что напечатать в документе, который я готовил к уроку.
— Я могу достать тебе одну, — заговорщически прошептал он. — На ней может быть написано «Гейб Великий» под изображением большой гребенчатой поганки.
— Нет, и не называй меня Гейбом, — шипел я, когда появился Мистис и протянул мне золотую монету.
Я натянуто улыбнулся ему, а он посмотрел между мной и Леоном, затем усмехнулся и поспешил дальше. Что было такого чертовски смешного?
Я покрутил холодную металлическую монету между пальцами, положив Атлас вниз, так как отказался от притворства, чтобы уделить ему внимание.
— Так мы предсказываем будущее друг друга, или… — начал Леон, но я прервал его.
— Нет.
— Может быть, на монете должно быть написано «Гейб — Ворчун», — поддразнил Леон, и во мне раздался предупреждающий рык.
— Ваш партнер задаст вам вопросы на которые нужно ответить «да» или «нет», — объявил Мистис, и мой позвоночник затрещал от раздражения. — Затем вы должны записать свой ответ, прежде чем подбросить монету — орел означает «да», а решка — «нет». Вы будете делать это до тех пор, пока монета не даст вам последовательные правильные ответы. Когда это произойдет, это будет означать, что вы находитесь в синхронизации с божественной природой золота. Как только вы этого достигнете, мы перейдем к следующему этапу занятий.
Я устало вздохнул, повернулся на подушке лицом к Леону и обнаружил, что он уже успел развернуться, переставляя все свои вещи так, чтобы быть готовым начать.
— У меня есть вопрос, — ярко сказал Леон.
— Отлично, — бормотнул я, и он усмехнулся, наклонившись ближе, так что его сверкающие светлые волосы упали вперед на плечи. Он щелкнул пальцами, чтобы создать вокруг нас заглушающий пузырь, как будто я действительно собирался раскрыть ему свои секреты. Это было смешно.
— Ты скучал по мне летом?
Я поджал губы, хмуро глядя на него. — Думаю, мы знаем ответ на этот вопрос. Неужели мне действительно нужно бросать эту чертову монету?
— Ты должен быть честным, иначе это испортит все дело, — Леон ухмыльнулся, а я закатил глаза.
Я
Я подбросил монету, и она выпала орлом.
— Ха! — Леон указал на меня, его золотые глаза озорно блестели. — Ты действительно соскучился по мне.
— Монета не синхронизировалась со мной, — прорычал я, показывая ему свой истинный ответ на Атласе.
— Пфф. Следующий вопрос. Думал ли ты обо мне летом? — он пошевелил бровями, и я бросил на него взгляд.
Я записал ответ «да» на своем Атласе, потому что не мог отрицать этот вопрос. Я подбросил монету, и она снова выпала в виде орла.
Леон захихикал, когда я показал ему свой ответ.
— Я думал о тебе, потому что ты забрал единственную девушку, которую я… — я начал, потом проглотил свои слова, перехватив его взгляд, когда прикусил язык. — Следующий вопрос.
— Габриэль, — мягко сказал он, как будто хотел обсудить это дальше.
— Следующий. Вопрос, — потребовал я.
Он вздохнул. — Хорошо. Не хотел бы ты как-нибудь… потусоваться со мной и Элис?
Я уставился на него, мне все это надоело. — Неужели все твои вопросы должны касаться только тебя и Элис?
Он подбросил монету, и она выпала на орла, изобразив на ней маленького пушистого монстра. — Да, — усмехнулся он, демонстрируя все свои жемчужно-белые зубы. Его чертовы волосы были такими блестящими, его мускулы такими громоздкими, а его гребаное лицо было просто слишком красивым для парня. Пошел он.
— К черту все, — пробормотал я, собираясь встать и посмотреть, смогу ли я убедить кого-нибудь поменяться со мной. Но Леон поймал меня за рукав и притянул обратно.
— Я обещаю, что следующий вопрос не будет касаться ни одного из нас, чувак, — сказал он, и я задумался на мгновение, прежде чем выдернуть свой рукав из его хватки и опуститься обратно.
Я написал свой ответ на его последний вопрос на своем Атласе, который был твердым «нет», и подбросил монету. Решка.
Леон надулся, когда я показал ему свой ответ, который совпал с ответом монеты. — Хорошо. Ты хочешь детей?
— Что это за вопрос? — я замялся.
— Простой, — он усмехнулся. — Ты хочешь или не хочешь детей, Габриэль Нокс?
Я сжал челюсть, пытаясь найти причину этого вопроса, но, черт возьми, я ее не видел. Почему он не мог просто спросить меня, люблю ли я поптарты или нет? И для протокола: нет, не люблю. Несмотря на то, что в кафейтерии были запасы всех вкусов, и их можно было купить в любой секции буфета, днем или ночью.