Слотеры. Бог плоти
Шрифт:
Свою веру и свою магию немногочисленные та-мауды-переселенцы привезли через море сначала в Сильверхэвен, а затем и в Блистательный и Проклятый. И если вера здесь никого особо не заинтересовала, то магии нашлось практическое применение. Шаманические ритуалы никогда не считались особо сильными и полезными – слишком уж много условностей приходится соблюдать, чтобы все сработало как надо, однако кое-какие приемы та-маудов Магистрат и Ковен сумели поставить на службу городу.
И не только они.
Уже лет пятнадцать прошло, а в Уре еще жива память о наводящем
Но я отвлекся.
Как было сказано, гейворийский вояка рубанул сущую правду, не возразишь. Но форма, в какой он это сделал, мне не понравилась, потому что понравился хозяин кофейни, показавший себя славным малым, удачно избавленным от подобострастного угодничества, какое проявляют большинство смертных, сталкиваясь с тем, кто выше их по званию, происхождению, толщине кошелька или просто по тяжести кулака.
– Я смотрю, здесь ревнитель религиозных устоев голос подал, – негромко проворчал я в пустоту. – Так, может, он обрисует свой взгляд на ересь тому, чьи предки вышли из чрева Лилит, ужаснейшей из матерей?
В кофейне словно натянулся и лопнул невидимый канат, беззвучно стегнув воздух напряжением.
Смуглое лицо метиса посерело от страха. Он понятия не имел, кого привечает у себя в заведении, но, живя в Уре, про Выродков не мог не слышать. Гейвориец и вовсе на какое-то мгновение замер, лихорадочно оценивая ситуацию.
– А-а, Древняя кровь, – наконец протянул он. – Наслышан.
Рубака старался цедить слова безмятежно и презрительно, как и подобает задире, который нарывается на хорошую драку, но в голосе чувствовалось едва слышное дребезжание. И все же, несмотря на отсутствие публики, отступать он не собирался.
Как же, знаменитое гейворийское упрямство, густо замешанное на браваде. Уйдет отсюда живым – будет чем похвастать перед соплеменниками, а не уйдет… истинным мужчинам не пристало доживать до глубокой старости.
Эти свирепые и бесстрашные сукины сыны за то и ценятся в наемниках, что готовы сдохнуть, но не отступить, даже когда дело безнадежно. Воин, выросший под сенью сырых гейворийских боров, при случае будет хамить даже королю… если только это не запретит человек, которому он принес присягу. Верность слову в лесных племенах ценили даже выше храбрости.
– Наслышан, говорю, – с вызовом продолжал рубака, слегка приподнявшись над столом. – Только вот еще я слышал, будто такие, как ты, сами решают все вопросы с другими мужчинами. А не прячутся за мамкину юбку!
Вздохнув, я отставил в сторону чашку с кофе и сжал кулаки.
Лишнее.
Раздался громкий гудящий
Гудела столешница, сколоченная из толстых, гладко оструганных досок, за долгое время отполированных рукавами посетителей. Голова усатого задиры ударила в нее, как колотушка в набат.
Я толком и не успел понять, как человек, до того неподвижно сидевший в дальнем углу, вдруг оказался рядом со столом буяна. Когти Астарота! Минуту назад я поклялся бы, что на такое способен только Морт с его форсажем да еще один прыткий крепыш из Малиганов по прозвищу лорд Молния.
Я подобрался и положил руки на рукояти пистолетов. Кого еще угораздило завалиться в это заведение?
Человек из дальнего угла отнял руку от затылка гейворийца – рубака немедленно сполз под стол, оставив за собой лужицу крови и пару зубов, – и приветливо помахал мне, точно старому знакомому. Он сделал шаг, другой, и тени словно бы нехотя отпустили рослую плечистую фигуру, а пламя свечей заиграло на кроваво-красных вставках длинного, до пят, плаща-мантии.
– Здравствуй, Дредд.
Слотерам можно здороваться друг с другом, но мне пришлось сделать усилие, чтобы не выдать свое удивление.
– Здравствуй, Сет. Как здоровье? – чистым красивым голосом откликнулся Дредд Слотер.
Как здоровье?
Любой, кто хоть немного в курсе наклонностей моего родича, а также его профессии, скажет: это не тот вопрос, который вы хотите услышать из уст палача клана.
Я промолчал.
Дредд не смутился.
– Как рука?
– Спасибо, еще на что-то гожусь.
– Я рад. Не люблю, когда у кого-то в семье неприятности.
Слова звучали дружелюбно, но мне казалось, будто я все равно ощущаю мертвенный холод, исходящий от родича. Сумрачно красивый и утонченно мрачный, в своей неизменной черной с красным мантии, он одновременно походил на падшего ангела и коварного злодея из театральной постановки. При этом я заочно готов пожалеть и того, и другого, случись им оказаться на пути у Дредда Слотера.
У всех Выродков есть Таланты – более или менее специфичные, но немногие раскрывают их суть так глубоко и многогранно, как это сделал Дредд, одаренный нехитрым, казалось бы, умением нести смерть. Про таких говорят – превратил ремесло в искусство. Если Костяной Жнец, в назначенный час прерывающий наше бренное существование, вдруг притомится и пожелает отойти от дел, он может с чистой совестью перепоручить свои обязанности Дредду.
Наш Смертоносец справится.
И лучшим образом.
– Мне казалось, неприятности семьи – твоя работа, – не скрывая настороженности, пробурчал я.
– А кто сказал, что я так уж люблю свою работу, Сет? Я просто очень хорошо ее делаю. Не хуже, чем ты свою.
– Вот как? – Я не стал утруждать себя деланой улыбкой и холодно посмотрел Дредду в глаза – ярко-синие, как кусочки сапфира. – Тогда интересно, насколько случайной вышла встреча двух хороших работников в одной славной кофейне. Или ты завсегдатай, а я вторгся в твою обитель?