Слова Гуру
Шрифт:
– Это плохие книги, брат, - твердо сказал я.
– Их надо сжечь.
– Что за дикая идея, сын мой. Но, возвращаясь к твоим проблемам...
Не мог же я отпустить его, раз он как-то узнал про меня такое. Я сказал одно из слов, которым научил меня Гуру, и он сначала выглядел очень удивлённым, а потом - так, словно ему очень больно. Он упал лицом на свой стол, и я пощупал его запястье, чтобы убедиться, что он умер: это слово я использовал
Послышались тяжелые шаги, и я быстро сделался невидимым. Вошел тучный отец Фредерик, и я чуть было не убил словом и его - но успел сообразить, что это будет выглядеть подозрительным. Так что я решил подождать и вышел, когда отец Фредерик склонился над мертвым монахом: он думал, что тот уснул.
Я же прошел по коридору в заставленную книгами комнату толстого священника, быстро свалил все книжки в кучу посреди комнаты и поджег их своим дыханием. Потом спустился во двор школы, убедился, что никто не смотрит в мою сторону, и снова стал видимым. Все было проще простого. А на другой день я убил ещё кого-то на улице.
По соседству жила девочка Мэри. Ей было тогда четырнадцать, и я хотел её так же сильно, как хотели меня обитатели Пещеры вне Времени и Пространства.
Поэтому, когда пришел Гуру и, как всегда, поклонился мне, я рассказал ему про Мэри, и он посмотрел на меня очень удивленно.
– А ты взрослеешь, Питер, - заметил он.
– Взрослею, Гуру. И придет время, когда твои слова будут недостаточно сильны для меня.
Он засмеялся.
– Пойдём, Питер, - сказал он.
– Иди за мной - если хочешь. Надо коечто... сделать.
– Он облизнул свои тонкие пурпурно-красные губы и добавил: - Я рассказывал тебе, на что это будет похоже...
– Пойдем, - сказал я.
– Говори слово. И он научил меня новому слову, и мы вместе произнесли его.
Место, куда мы попали, не было похоже ни на одно из мест, где я бывал с Гуру раньше. Это было - Не-место. Раньше всегда казалось, что время идет и материя движется, но здесь ничего даже не казалось. Здесь Гуру и все остальные сбросили свою форму и стали тем, чем были в действительности, - а это возможно только в Не-месте.
Нельзя, конечно, рассказать о том, что там было; но меня представили Тем, кто никогда не покидал Не-место. И все приходили к ним, словно бы они существовали. У них не было цвета, или иллюзии цвета, или какой-либо, пусть кажущейся, формы.
И там я узнал, что когда-нибудь и я присоединюсь к ним; что я, единственный с
Потом мы с Гуру произнесли слово и покинули Не-место.
– Ну и как?
– спросил Гуру, глядя мне прямо в глаза.
– Я согласен и хочу этого, - ответил я.
– Но сейчас научи меня ещё одному слову.
– А, - ухмыльнулся он.
– Девчонка?
– Да, - кивнул я.
– Слову, которое будет много для неё значить.
Всё так же ухмыляясь, он научил меня такому слову. Мэри, которой тогда было четырнадцать, сейчас пятнадцать. И она неизлечимо сумасшедшая.
А прошлой ночью я видел Гуру опять. И в последний раз.
Он поклонился, когда я подошёл.
– Здравствуй, Питер, - ласково сказал он.
– Научи меня Слову, - сказал я.
– Еще не слишком поздно...
– Научи меня Слову.
– Ты можешь и отказаться от всего - с тем, что у тебя уже есть, ты легко овладеешь этим миром. Золото без счёта, сардониксы и самоцветы, Питер! Царственный бархат, жёсткие и тяжёлые, шитые золотом гобелены!..
– Научи меня Слову.
– Подумай, Питер - какой дворец ты мог бы себе построить! Из белого мрамора будет он, и мерцающий рубин украсит середину каждой плитки стен; и врата его внутри и извне будут из чеканного злата, и построен он будет вокруг башни из резной кости слоновой; миля за милей вознесется эта башня в бирюзовые небеса. Ты увидишь облака, бегущие далеко внизу под тобой!..
– Научи меня Слову.
– Язык твой насладится ягодами винными, и вкус их будет как вкус расплавленного серебра. И вечно станут звучать для тебя песня соловья и голос жаворонка, подобный звону утренней звезды. Тысячи тысяч лет будет цвести вокруг тебя душистый нард, услаждая тебя изысканным ароматом. Руки твои будут умягчены касанием пуха пурпурных гималайских лебедей - мягче он, чем закатное облако.
– Научи меня Слову.
– И женщины будут у тебя, и кожа их будет черной, точно черное дерево, и белой, точно белый снег, и всякой другой. Будут у тебя женщины тверже кремня и женщины мягче облака закатного.
– Научи меня Слову.
Гуру ухмыльнулся и сказал Слово.
Не знаю, когда произнесу я это Слово - последнее слово, которому научил меня Гуру, - сегодня, или завтра, или через год.
Это - то Слово, которое взорвёт эту планету, как взорвала бы динамитная шашка гнилое яблоко.