Слова, которые ранят, слова, которые исцеляют. Как разумно и мудро подбирать слова
Шрифт:
Данная заповедь также предписывает нам делать замечание и в менее экстремальных ситуациях. К примеру, ваш приятель выступает с нападками в адрес своей супруги или пытается воспитывать своего ребенка путем его унижения. Высказываться в подобной ситуации обычно достаточно неловко, но оставаться безмолвным гораздо более безответственно: вы поспособствуете тому, что подобное будет продолжаться.
Есть и второе истолкование фразы «…не понесешь за него греха», которое предлагают некоторые мыслители: несмотря на то, что вы можете, а иногда и обязаны способствовать исправлению других, будет греховным осуществлять это в унизительной или оскорбительной для них манере. Если вы выступаете с упреком в чей-то адрес, стремясь удержать человека от совершения серьезных проступков, риск поставить его в неудобное положение может выглядеть не столь ужасным (хотя, даже в этом случае оскорбление, которое он может почувствовать, возможно существенно снизит
Давайте обратимся к истории, приведенной покойным Исааком Асимовым, автором и редактором около 470 книг, которого многие поклонники считают одним из умнейших людей Америки. Сам Асимов был весьма откровенен в своей высокой самооценке: «Я всегда воспринимал себя как выдающуюся личность, еще с детства, и у меня никогда не возникало сомнений по этому поводу». [67]
Если когда-либо жил человек, чье самолюбие было невосприимчиво к бестактной критике, то это вполне мог быть Асимов. Однако в его посмертно опубликованных мемуарах он пишет об одном случае, который так никогда и не позабыл.
67
Исаак Асимов, «Я, Асимов: краткая автобиография» (New York: Doubleday, 1994), стр. 49.
Пятнадцатилетним школьником Асимов был зачислен в класс по писательскому ремеслу, где преподавал человек по имени Макс Н. Первым заданием, которое ученики получили от преподавателя, было написание очерка. Когда спросили, есть ли желающие прочесть свое произведение перед всем классом, Асимов поднял руку. В своих мемуарах он вспоминает: «Я прочитал лишь четверть, когда Н. остановил меня, и охарактеризовал мою работу оскорбительным матерным словом. Я никогда ранее не слышал, чтобы преподаватель пользовался непристойностями и был шокирован. Однако ни у кого в классе шока это не вызвало. Они весьма бурно посмеялись надо мной, и я сел на свое место горько посрамленным…» [68]
68
Там же, стр. 51.
Несмотря на боль и унижение, Асимов потом признал, и об этом сказано в мемуарах, что негативная оценка Н-ом его очерка была обоснованной. Он пытался использовать манерный литературный стиль, и из этого получилось нечто «абсолютно безнадежно поганое». Поэтому он отнесся к негативной реакции преподавателя серьезно и спустя несколько месяцев написал настолько жизнерадостное произведение, что Н. напечатал его в школьном литературном журнале. Это было первое значительное произведение Асимова, которое опубликовали.
Но когда он поблагодарил Н-на за опубликование своей работы, преподаватель снова причинил ему боль, сказав, что напечатал это лишь по той причине, что ему для завершения номера было необходимо что-нибудь несерьезное, а все остальные поданные работы были достаточно серьезны.
Асимов писал свои мемуары в семидесятилетнем возрасте, зная, что неизлечимо болен (он умер спустя два года, в 1992году). Однако всякий, кто читает это воспоминание, понимает, насколько эта боль была жива, даже по прошествии 55 лет. «Я мало кого ненавижу, – пишет Асимов о Максе Н. – но я ненавижу его». И он поведав давнишнюю фантазию: «Хотел бы я иметь машину времени, чтобы вернуться в 1934 год с несколькими из моих книг и статьями, написанными обо мне, чтобы сказать ему: “Ты видишь это, вша вонючая? Ты не знал, кто учился у тебя в классе. Если бы ты обращался со мной должным образом, я бы написал о тебе как о том, кто раскрыл мой талант, а не клеймил бы тебя как вошь вонючую”». [69]
69
Там же, стр. 52.
Если даже столь самонадеянный человек, как Исаак Асимов может быть опустошен резкой критикой (он описывает этот эпизод как тягчайший удар, который когда-либо получало его самолюбие [70] ), подумайте, как гораздо менее жесткие души могут быть изранены бестактными и обидными словами.
Чтобы избежать ненужной жестокости, прежде чем высказать свое замечание, задайте себе три
Первый: Какие чувства вызывает во мне эта критика? Приносит ли она мне боль или радость?
70
Там же, стр. 50.
«Любовь без критики – не любовь», – учит древний иудейский текст. [71] Однако критика без любви не поможет тому, кого критикуют. Если вы поймете, что высказывая что-то кому-то, вы где-то в глубине души получаете удовольствие – возможно, делать этого не стоит. Неискренность вашей озабоченности, удовольствие от созерцания неудобства, в которое вы поставили свою жертву, и/или ваше желание причинить боль тому, на кого вы злы, могут быть заметны. В результате у того, к кому вы обращаетесь, может возникнуть защитная реакция, и он вряд ли изменится. Представьте себя на месте того, кто подвергается критике. Если вы чувствуете, что говорящий получает удовольствие от выполняемой функции, разве это не вызовет в вас злость и протест вместо самоанализа своего поведения?
71
Берешит-раба, 54:3.
Если ваши мотивы чисты (вам бы действительно хотелось избежать критических замечаний, но вы считаете своим моральным долгом высказать их), это будет заметно при общении. Вполне возможно, что слушающий будет рассматривать вас не как соперника, который хочет его задеть, а как товарища, стремящегося помочь, и подобное восприятие позволит ему сохранить чувство собственного достоинства («Он осуждает меня потому, что любит, и думает: если я исправлю эту черту характера, все будет в порядке»). [72]
72
Манера, в которой высказывается критика, была именно тем, о чем не задумывался Н., когда говорил с Асимовым; неприкрытая враждебность преподавателя задела юного писателя не меньше, чем его слова.
Прежде чем кого-то критиковать, вспомните о совете, который обычно дают студентам-медикам: «Первая ваша заповедь – не навреди». Пока вы не будете убеждены, что содержание и тон ваших слов помогут собеседнику преодолеть указанный недостаток, а не деморализуют его или ее, – молчите.
Второй: Содержится ли в моей критике конкретный совет, как изменить ситуацию? Поскольку вызвать в другом человеке изменения посредством критики весьма непросто, Маймонид, один из наиболее выдающихся средневековых иудейских философов и ученых раввинов, предложил достаточно грамотный и ловкий прием: «Тому, кто упрекает другого либо за оскорбление самого упрекающего, либо за грехи, противные Богу, следует выражать свой упрек частным образом, говоря с нечестивцем спокойно и ласково, давая понять, что этот разговор затеян для блага самого оскорбителя…» [73]
73
Моше Маймонид, Хилкот Дэот. «Законы развития личности», 6:7.
Противоположностью совету Маймонида можно назвать поведение преподавателя Асимова по писательскому ремеслу. Маймонид советует человеку, который выступает с критикой, делать это частным образом, а первая критика Н-ном Асимова была высказана прилюдно. Маймонид советует выражать критику «спокойно и ласково», а Н. разговаривал с Асимовым грубо, как перед всем классом, так и лично. Маймонид советует дать понять, что критика направлена исключительно во благо собеседника. Однако когда Н. критиковал Асимова, он определенно не делал это ради его блага. [74]
74
Сложно точно сказать, что двигало Н-ном. Возможно, в первый раз он решил, что забраковав матерным словом написанное Асимовым, он завоюет доверие других учеников. Но в случае приватной критики, у него, по всей вероятности, были садистские мотивы. Он дал четко понять, что не был доволен тем, что ему пришлось включить в школьный журнал рассказ, который ему не нравился. Поскольку никакого удовольствия от публикации рассказа он сам не получил, то хотел сделать так, чтобы Асимов также не был этому рад. Каково бы ни было оправдание первоначального поведения Н-на (хоть критика и выражена в грубой форме, она направлена на то, чтобы помочь Асимову развить свои писательские навыки), у второго случая, с необоснованно жестоким и злобным отвержением, оправдания нет никакого.