Слова сияния
Шрифт:
— Эй! — позвал он.
Фигуры около холма остановились и повернулись к нему.
— Каладин? — спросил знакомый голос. — Шторма, это ты?
Каладин ухмыльнулся, когда фигуры превратились в мужчин в синей форме. Тефт бросился к нему по камням, словно сумасшедший. Остальные подоспели следом с криками и смехом. Дрехи, Пит, Бисиг, Сигзил и возвышающийся над всеми Камень.
— Еще один? — спросил Камень, разглядывая Клинок Осколков. — Или это твой?
— Не мой, — ответил Каладин. — Я забрал его у убийцы.
—
— Да.
— Ты уничтожил Убийцу в Белом, — выдохнул Бисиг. — Все и в самом деле закончилось.
— Подозреваю, что все только начинается, — проговорил Каладин, кивнув в сторону здания. — Что там за место?
— О! — воскликнул Бисиг. — Пошли! Нужно показать тебе башню — та Сияющая девчонка научила нас, как призвать плато обратно, как только мы найдем тебя.
— Сияющая девчонка? — переспросил Каладин. — Шаллан?
— Вижу, ты не слишком удивлен, — хмыкнул Тефт.
— У нее был Клинок Осколков, — пояснил Каладин.
И ее Клинок не кричал в его голове. Получается, либо она — одна из Сияющих, либо владела одним из тех Клинков Чести. Подойдя ближе к зданию, он заметил в тени мост.
— Не наш, — произнес Каладин.
— Неа, — подтвердил Лейтен. — Семнадцатого моста. Мы были вынуждены оставить свой во время шторма.
Камень кивнул.
— Мы были слишком заняты тем, что мешали знакомству голов светлоглазых с мечами противника. Ха! Но здесь нам требовался мост. Платформа работает таким образом, что нам пришлось покинуть плато, для того чтобы Шаллан Давар вернулась.
Каладин заглянул в зал внутри холма и замер, очарованный красотой увиденного. Остальные члены Четвертого моста ждали снаружи, включая высокого мужчину, которого Каладин не признал сразу. Один из кузенов Лоупена? Мужчина обернулся, и Каладин понял: то, что он принял за шапку, оказалось красноватыми костяными наростами.
Паршенди. Каладин напрягся, а паршенди отсалютовал. Он носил униформу Четвертого моста. И у него имелась татуировка.
— Рлаин? — произнес Каладин.
— Сэр, — ответил паршенди.
Его плавные, округлые черты стали резкими и сильными, шея — более толстой, а крепкую челюсть теперь обрамляла красно-черная борода.
— Похоже, ты представляешь из себя гораздо больше, чем казалось, — сказал Каладин.
— Прошу прощения, сэр, — ответил Рлаин, — но, полагаю, то же самое можно сказать и о вас.
Теперь, когда он говорил, в его голосе слышалась мелодичность, странный ритм в словах.
— Светлорд Далинар его помиловал, — объяснил Сигзил, обогнув Каладина и войдя в зал.
— За то, что он паршенди?
— За то, что я шпионил, — пояснил Рлаин. — Шпионил для народа, которого, по всей видимости, больше не существует.
Паршенди произнес эти слова в другом темпе, и Каладину показалось, что он чувствует боль в голосе мужчины. Подошел
— Мы расскажем тебе историю целиком, когда доберемся до города, — сказал Тефт.
— Мы решили, что ты вернешься сюда, — добавил Сигзил. — На это плато. Поэтому не могли не встретить тебя, несмотря на все ворчание ее светлости Давар. В любом случае долго рассказывать — происходит множество событий. Думаю, ты вроде как окажешься в самом их центре.
Каладин глубоко вздохнул, но кивнул. Чего еще можно было ожидать? Он больше не станет прятаться. Решение принято.
«Что я скажу им насчет Моаша?» — спросил он себя, пока члены Четвертого моста собирались в зале вокруг него, болтая о том, что необходимо зарядить сферы в фонарях.
Несколько человек оказались ранены в битве, включая Бисига, который держал правую руку в кармане плаща. Из-под обшлага рукава выглядывала серая кожа. В борьбе с Убийцей в Белом он потерял кисть. Каладин отвел Тефта в сторонку.
— Кого еще мы потеряли? Я видел Марта и Педина.
— Род, — проворчал Тефт. — Убит паршенди.
Каладин прикрыл глаза и выдохнул сквозь зубы. Род, кузен Лоупена, общительный хердазианин, который плохо говорил на алети. Каладин едва его знал, но парень все равно был членом Четвертого моста. Каладин нес за него ответственность.
— Ты не сможешь защитить нас всех, сынок, — проговорил Тефт. — У тебя не получится оградить людей от боли, не получится уберечь их от смерти.
Каладин открыл глаза, но не стал спорить с этими утверждениями. По крайней мере, не вслух.
— Кэл, — Тефт заговорил еще тише. — В самом конце, прямо перед твоим появлением... Шторма, сынок, клянусь, я видел, как некоторые парни засветились. Слабо, но это был штормсвет.
— Что?
— Я послушал записи видений светлорда Далинара, — продолжил Тефт. — Думаю, тебе следует сделать то же самое. По моим догадкам ордены Сияющих рыцарей состояли не только из самих рыцарей.
Каладин оглянулся на членов Четвертого моста и обнаружил, что улыбается. Он запрятал поглубже боль от потерь, хотя бы на время.
— Интересно, — тихо произнес он, — что произойдет с социальной структурой алети, когда целая толпа бывших рабов начнет расхаживать со светящейся кожей.
— Не говоря уж о твоих глазах, — хмыкнул Тефт.
— Глазах? — переспросил Каладин.
— Разве ты не видел? Хотя, о чем это я. На равнинах нет зеркал. Твои глаза, сынок. Они светло-голубые, как прозрачная вода. Светлее, чем у любого короля.
Каладин отвернулся. Он надеялся, что его глаза не изменят цвет, и тот факт, что это все же произошло, заставлял его испытывать неудобство. Было о чем беспокоиться. Он не хотел верить, что у светлоглазых на самом деле имелись основания, на которых строились притеснения темноглазых.