Словарь современного молодежного жаргона

Грачёв Михаил Александрович

– К несчастью для тебя, нет. Баррали пригласил нас на обед.

– Сегодня?

– Нет, через два месяца… Сегодня, конечно. У тебя были другие планы?

Ева не успела придумать какой-нибудь предлог, чтобы отказаться.

– Я вижу, ты тоже не обезумела от радости… Слушай, если тебе нужен беспристрастный совет, давай разберемся с этим прямо сейчас, чтобы Фарчи был нами доволен, а затем мы сможем вернуться к нашей работе и пожелать Баррали всего хорошего.

– Я не знаю, что сказать. Я не привыкла к такому…

– Еще успеешь привыкнуть. Увидимся у него дома в час. Не приноси

ничего, я позабочусь о вине. Я пришлю тебе геометку; он живет очень близко от того места, где ты сейчас. Пока, мне нужно принимать солнечные ванны.

– Иди ты…

– И ты тоже, Кроче. До скорого.

Ева покачала головой и продолжила чтение материалов. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы звериные образы стерли улыбку с ее губ.

Глава 23

Холмы Капитана, Куарту-Сант-Элена

Еве Кроче было достаточно выслушать объяснение символики и истории того, что она назвала бы простыми конусообразными равиоли, чтобы понять, насколько этот остров пропитан обычаями, суевериями и тысячелетними верованиями, которые также повлияли на его кулинарные традиции.

– Это гастрономическая особенность региона, из которого я родом, Ольястра, – сказала Грация Лой, жена Баррали, подавая ей дымящуюся тарелку. – Вот: culurgionis all’ogliastrina с рагу из баранины, свежим базиликом, кремом из сыра пекорино и трюфелями из района Лакони.

– Легкое блюдо, рекомендуемое в особенности тем, кто сидит на диете, – иронично прокомментировала Мара Раис.

Грация продолжала так, словно не слышала ее:

– В остальной части острова их еще называют angiulottus, то есть аньолотти по-итальянски. Они содержат еще картофельное пюре, чеснок и мяту. Некоторые приправляют их порошком цедры апельсина или лимона. Я предпочитаю просто базилик и несколько капель трюфельного масла.

– У них странная, очень своеобразная форма, похоже на… – начала Ева.

– Именно это делает их особенными. Это называется spighitta, то есть початок; они и напоминают початок. Нужно аккуратненько залеплять их, как если б это была драгоценность, стараясь придать им характерную каплевидную форму.

– Почему початок? Какой смысл он несет?

– Ритуальный: в древности в сельскохозяйственных общинах так вызывали хороший урожай зерна и обеспечивали удачный год. В основном это было осеннее или зимнее блюдо, считавшееся праздничным, не повседневной едой, а роскошью, – пояснила Грация. – В некоторых районах их даже сушат и используют в качестве амулетов против sas animas malas, злых духов, как назвал бы их мой муж.

– Bonu prangiu a tottus [60] , – сказала Раис. – Пусть вегетарианцы обзавидуются нам.

Все четверо засмеялись и принялись за еду.

– Их также дарили как амулеты родственникам и друзьям, – продолжила Грация. – В деревне, откуда я родом, существует традиция, согласно которой их готовят только в знак благодарности в конце сбора урожая

пшеницы и чтобы почтить умерших, по случаю дня мертвых в ноябре.

Трое копов обменялись быстрыми взглядами, полными намеков. Ева и Раис поняли, что жена Баррали не знает о расследовании мужа; а может быть, расследование так глубоко проникло в их повседневную жизнь, что они этого уже не замечают.

60

Приятного всем аппетита (сард.).

– Моя бабушка делала то же самое, – сказала Раис. – Она всегда оставляла тарелку с ними на накрытом столе per sas animas [61] .

Увидев растерянный взгляд миланки, Баррали пришел ей на помощь:

– На Сардинии существует культ мертвых и почитание душ, духов, добрых или злых; эти обычаи стары как мир. Имей в виду, что с нурагической эры на острове закрепилась вера, согласно которой смерть есть не конец жизни, а начало нового пути.

61

Для духов (сард.).

– Я не понимаю…

– Ешь, а то остынут, – сказала Грация.

Хозяйка дома была доброй и заботливой женщиной: она излучала материнскую нежность каждой клеткой своего тела, но в то же время обладала таким же вызывающим характером, как и Мара. Она и правда тут же воспользовалась возможностью, чтобы уколоть Еву.

– Или вы, миланцы, не умеете одновременно есть и слушать?

– Молодец, – одобрила Раис, подмигнув ей.

– Двое против одного, да? Вот она, женская солидарность… Я сдаюсь, хорошо? – сказала Ева, разводя руками. – Продолжай, Морено.

– Я говорил: смерть никогда не считалась чем-то окончательным, а просто необходимым переходом к иной духовной жизни. Всегда считалось, что души умерших, вольно или невольно, ведут жизнь, очень похожую на предыдущую, но в измерении, которое можно было бы определить как параллельное…

– Немного похоже на кельтов, – сказала Ева.

– Точно.

– Ах, я еще не говорила вам, но Кроче наполовину ирландка, – сказала Раис.

Ева кивнула.

– Только я не знаю, о чем это вы, – призналась Мара.

– Сейчас объясню. Самайн – или кельтский Новый год – это древний языческий праздник, отмечавшийся после уборки урожая и знаменовавший начало нового сельскохозяйственного года, – объяснила Ева.

– Верно, – подтвердил Баррали. – И это очень похоже на сардинские традиции.

Мара продолжала смотреть на них с явным чувством недоумения.

– И?..

– Кельты делили солнечный год на два периода: период рождения и расцвета, называемый Белтейн, и период, когда природа впадает в спячку, переходя в период покоя, Самайн. Считалось, что в ночи открывающие два периода, царство света и царство тьмы, могли соединиться, освобождая души умерших, которые таким образом могли вернуться на землю, – пояснила Ева.