Слово арата

Тока Салчак Калбакхорекович

Я спросил у Тостая:

— Что это за человек? Часовой?

— Ну и дурак же ты, Тывыкы! Выдумал: часовой! Он мнит себя высшим начальником правительства. Это голова партии чудурук ^[71]. Говори потише.

— Если он такой начальник, то зачем понавесил на себя столько оружия, стал как шаман с бубном и побрякушками? Куда это годится?

— Видно, задается, что получил такое высокое звание. А чего вы меня допрашиваете попусту?

Опасаясь, что Тостай не ответит, я вкрадчиво сказал:

— У меня только один самый последний вопрос, больше

не буду спрашивать.

— Ладно. Если последний — давай, — кивнул Тостай, усаживаясь поудобнее.

Я снова спросил:

— Что за партия чудурук? Над кем он будет начальником, товарищ Тостай?

— Э, длинная история, — проворчал Тостай. — Это было в прошлом году осенью. В нашу партию протиснулись баи; защищая свои права, они, как могли, зажимали бедных аратов. Тут кто-то нашептал некоторым людям, вроде Данзына: «Идите против баев, начинайте их критиковать, а то припугните даже оружием, покажите, что сила бедных людей крепка».

Рассказчик некоторое время молчал, набивая трубку, потом глубоко затянулся и снова продолжал:

— И вот говорят, что несколько десятков человек объединились и назвали себя партией чудурук, которая должна опрокинуть баев.

— Ну, а дальше? — спросил я с нетерпением.

— Не мешай говорить, парень! — остановили меня ребята.

— Дальше? Эти «партийцы» не только не устрашили баев, как раз наоборот.,. Обвесились оружием. Бродяжничают.

Один из цириков перебил:

— А ведь это не шуточный, а политический, очень важный вопрос.

— Данзын и его партия чудурук — вернее, шайка, а не партия — сошла с революционного пути. Эти люди стали настоящими разбойниками, они забивают народный скот, насилуют девушек — словом, эта партия настоящая помеха на пути простых аратов.

Я спросил:

— Почему же баи пользуются ими? И если они стали негодяями, почему их не разгонят?

— Э, опять скажу: глупый ты, Тывыкы. Не так-то просто их разогнать. У них и оружие есть, да и поддержку они кое-какую себе обеспечили. Теперь они сгруппировались в Улуг-Алаке на Элегесте, на той стороне реки — в Чаргы-Бары и в Тыттыг-Арыге, режут у людей скот и грабят проезжих. Понял? Баи пользуются ими очень ловко.

Один из цириков, покачивая головой, заметил:

— И все-таки надо бы эту самую партию просто скинуть.

— Вот баи и проповедуют, — продолжал Тостай. — «Видите, эти бедные твари собираются полностью взять власть в свои руки. Большая часть чудуруковцев — бедняки, не правда ли? Сами видите, как они могут хозяйничать, если станут у власти. Ведь они ни к чему не пригодны, разве только стрелять собак, гоняться за девчонками, расхищать народную собственность». Вот и получилось, что партия чудурук и думать забыла о защите прав бедных аратов. Как раз наоборот, эти «партийцы» мешают укреплению народной власти.

Ребята не могли удержаться и зашумели:

— Как же можно такой сброд называть партией? Как можно их дальше терпеть?

После этого случая, примерно через месяц, «кулачные партийцы» оказались выше Усть-Элегеста, в долине Улуг-Хема. Пришло известие, что они окопались на островке Тыттыг-Арыг.

В начале декабря, рано утром пришел приказ выступать. Мы

спешно оседлали коней, вскинули на плечи ружья, навесили шашки.

Шилаа чуть не плакал:

— Ну что опять приключилось? В такой ужасный мороз опять нас куда-то гонят.

— Не ворчи, угрюмый медведь, — набросились мы на него.

Между тем пришел наш командир Пюльчун. В утреннем морозном воздухе громко прозвенел его голос:

— Направо равняйсь!

Вскоре мы построились, и шум утих. Опять раздалась команда:

— Смирно!

Мы стали как вкопанные.

— По коням!

Через секунду всадники были уже в седле. Замешкался один только Шилаа. Он кое-как взобрался на коня и закряхтел, причитая:

— Ой, беда! Ой, беда!

Мы поехали вниз по Улуг-Хему. В передних рядах взлетела песня, начатая голосом, похожим на чадаган ^[72], и, подхваченная всеми всадниками, полилась через Улуг-Хем, через степные просторы:

Подножие горы Тоге покрыто кочками -

Там состязаются сорок коней.

У аратского правительства четыре министерства -

Там служат сорок цириков.

На привале Пюльчун послал нас вместе с Мадыр-оолом в разведку:

— Сходите и посмотрите, что творится у чудуруковцев.

Пробираясь густыми зарослями, мы незаметно подошли к юртам и увидели людей, забивающих вола. Рядом с ними, увешанный оружием, Данзын, поучал нескольких человек из своей шайки.

— Вся власть должна быть наша. К чему нам беречь баев и их прислужников? Головы им нужно снести!

Данзын махнул несколько раз своей шашкой, она со свистом подсекла тонкие березки так, что они, не успев качнуться и обвиснуть, рухнули на землю.

Незаметно вернувшись, мы рассказали командиру о том, что видели.

Наши цирики помчались вперед и внезапно окружили все стойбище. Молодчики из партии чудурук, не сделав ни одного выстрела, забрались в свои юрты — так суслики прячутся в норы.

Пюльчун подошел к стоявшей посредине просторной и светлой юрте и крикнул:

— Кто здесь есть? Выходи!

Вышел Синий Данзын и с ним еще несколько человек.

— Я тут, а кого вам нужно? — спросил он.

Пюльчун спокойно сказал:

— Нам нужен только Данзын, только вы. Отойдите в сторону. Поговорим.

Цирики окружили его.

— Мы пришли от имени партии и правительства Тувы, — сказал Пюльчун. — Нам поручено поговорить с вами. Подумайте сами. Вы заявляете: мы, мол, защищаем права бедных аратов. А на самом деле что вы делаете? Вы грабите тех же самых бедных аратов. Кто вы — партия или разбойничья шайка? Своими мерзкими делами вы только оскверняете имя партии. Ведь вы удобное оружие в руках баев, идущих против народа. Именно так! Вы пытаетесь подорвать веру народа в свою аратскую власть. Почему же вы молчите? Потеряли голос, что ли? Оружие и боеприпасы сейчас же сдать! Такой указ объявило народное правительство. Вот он! — Пюльчун протянул Синему Данзыну маленькую бумажку с печатью.