Слово и дело
Шрифт:
— Витёк, я так не могу, — глаза Савы вдруг потухли. — Нельзя присваивать себе чужое…
— Сав, знаешь, как говорят композиторы?
— Как?
— Когда берёшь у народа — берёшь у себя, главное, чтоб музыка была твоя, и кто говорит — плагиат, я говорю — традиция, — процитировал я ещё не снятый мультфильм. — Считай, что я — народ, а ты берешь у меня. Тем более что это так и есть — Комитет
— Витёк, всё равно…
— Можем сделать иначе, — я встал и начал наливать новые порции чая, хотя прямо сейчас мне хотелось выпить чего покрепче. — Я объявлю всё это специальной операцией Комитета, а тебя мобилизую, как гражданского специалиста. Заведем дело, обложим тебя подписками… Никаких заграниц до самой смерти, никаких иностранцев в прямой видимости, рапорты по каждому чиху и сержант ночью у кровати, который будет следить, чтобы ты чего лишнего не сболтнул во сне. Как тебе такое?
Я понимал, что это было подло, но у меня не было никакого желания уламывать Саву обычными средствами, постепенно соблазняя открывающими перспективами. Мне хотелось, чтобы он ушел прямо сейчас, оставив меня одного, чтобы за оставшиеся часы я мог свыкнуться с мыслью о приезде Татьяны. Но и отпустить его вот так, на поклёвке, я не мог. Поэтому просто забрасывал Саву глубинными бомбами, чтобы побыстрее вытащить его тушку на берег.
— Витёк…
— Есть и ещё один вариант — стереть тебе память о нашем разговоре, — я не отвлекался от приготовления чая.
— А ты можешь? — испуганно спросил он.
— Мы, — я сделал акцент на этом слове, — всё можем. Только иногда не хотим. Ладно, Сав, пошутили — и будет, — я отобрал у него гитару и вернулся за стол. — Пойми, я действительно не могу легализовать свои песни, но мне, как автору, будет приятно, если их услышат миллионы. И мне действительно пофиг на авторские, хотя я примерно представляю, сколько эти композиторы заколачивают. Но ты должен согласиться. Без твоего согласия всё равно ничего не получится. И подписку дашь, я её к себе в сейф положу, чтобы у тебя соблазна не было всем рассказывать, кто ту или иную песню написал. Десяток в год я тебе обещаю, может, больше. Через пару лет миньон на «Мелодии» выпустишь, ещё через годик — нормальную пластинку. Хотя, думаю, можно и через кассеты распространять, я фуфло гнать не будут. Ну что, Сав, решайся. Или твой портвейн откроем и будем тебе память стирать?
Я сыграл проигрыш и негромко пропел: «Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе видна…»
Разумеется, после такой коды Сава решился — не мог не решиться. Я прислушался
Мечта Савы исполнится, он прославится, в какой-то момент перерастет «Смеричку» — и я с чистым сердцем перетащу его в столицу СССР, чтобы он пел мои песни и иногда рассказывал о настроениях, которые царят в среде музыкантов. Вербовать его было не нужно — он и так уже продался с потрохами, хотя пока и не понимал этого. А вот моя совесть реагировала на это однозначно — ей не нравилось, что я так использовал приятеля. Но я был готов пообещать ей, что не сделаю с Савой ничего плохого, одно хорошее — и она согласилась с моими доводами.
Оставалась ещё Татьяна, которая каким-то образом узнала мой адрес в Сумах и зачем-то решила приехать самолично. Я очень надеялся, что эту идею ей подсказал не Высоцкий, которому могло не понравиться, что я сплю с его женщинами, и он тоже заявится в сонные Сумы бить моё лицо. Но и тут я надеялся отползти разговорами — например, пообещать ему, что ни в коем случае не трону Марину Влади. Всё равно она была не в моём вкусе.
[1] «Вечера на хуторе близ Диканьки», фильм Александра Роу 1961 года. А вот цитата из гоголевской «Ночи перед Рождеством»:
«Пацюк разинул рот, поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и проглатывать».
[2] Чепак Трофим Павлович — реальный персонаж, в годы войны служил под началом полковника Старинова. В Сумах он действительно просидел очень долго, но полковник Петров сменил его не в июне, а в феврале 1972 года. Его дальнейшая судьба нигде не указана, но есть данные, что он прожил до 1998 года и умер, когда ему было 84.
[3] «Шизгара» — «She’s got it» из песни «Venus» группы The Shocking Blue, «Водки найду» — «What Can I Do» от Smokie, которую «Веселые ребята» перепели под названием «Нет, я не жду». Большинство каверов — это уже вторая половина 1970-х.