Слово и сталь
Шрифт:
Лифт остановился, меня провели по каким-то сумрачным коридорам, почему-то устланным толстенными коврами, и завели в комнату без окон и с крайне скудной меблировкой - стол и два табурета.
– Все, сидим, Лебедянского, ждем - сказал второму охраннику Володя, усадив меня на табуретку.
– Начальство позови - сделал я еще одну попытку, на свой страх и риск - Если не Азова, то зама его. Ребята, чтобы потом без всех этих вещей было 'Да он не говорил ничего'. Когда все всплывет, то там не десятью процентами все закончится.
–
– Не обижайся на мои слова, но давай - согласился я - Мне любой сойдет - Зимин, Вежлева, да хоть Елиза Валбетовна даже, хоть я ее и боюсь. Да меня даже Дарья с ресепшн устроит!
Володя покачал головой, и у меня в голове как будто взорвался фугас - удар был опять очень быстрый и очень сильный.
Зубы лязгнули мои, голова мотнулась назад.
– Не прикусил язык?
– участливо поинтресовался Володя - Ну, хорошо.
Дверь скрипнула и в кабинет вошел Лебедянский. Он был уже на редкость благодушен, видимо, потому что вернулся в родную благотворную среду.
– Ну что, красавец - подошел он ко мне - Теперь поговорим. Так как ты сюда попал?
– Вот эти двое привели - нижняя челюсть была как не своя, не родная - А вообще я тут живу, меня два дня назад заселили. Никифоров я, Харитон Никифоров. Главный редактор 'Вестника Файролла'.
Глаза под очочками блеснули смешинкой, я даже было обрадовался, что этот товарищ меня знает, но мои надежды немедленно разлетелись на куски.
– Шутит - немного печально сообщил охранникам мужчина, разведя руки в стороны - Стало быть, опять к нам юморист в гости пожаловал. На этот раз некто Никифоров. Ну что, ребята, похлопаем шутнику?
Удар в бок, казалось, достиг печени, второй же сбил меня с табуретки на пол.
Меня пинали минуты две, хорошо пинали, со знанием дела. Мне было очень больно.
– Стойте, дебилы - остановил разошедшихся охранников голос Лебедянского - Костюм. Явно же это не его, он его спер у кого-то. Снимите, хозяин потом вой поднимет. А ччерт, испачкали уже.
С меня сняли наручники и костюм, отчего стало совсем неуютно.
– Красавец - отметил Лебедянский, глядя на меня - Ну, откуда ты, чудило? Правду говори. Не надо нам сказок.
Выбора не оставалось. Буду молчать или говорить правду - как бы не забили насмерть, они явно журналов не читают. Потом их, скорее всего, тоже убьют, но мне-то от этого лучше не будет? Надо отсюда выбираться хоть как-то, а там видно будет. Это единственный шанс.
– Меня этот притащил, Трелуцкий - прохрипел я, держась за спину - Ну, побухать там...
– Что и требовалось доказать - удовлетворенно сказал Лебедянский - Ну, в этот раз ему точно несдобровать. Все, парни, вызывайте представителей власти и сдавайте им этого урода, только сначала пусть протокол подпишет. Ну, 'признаю,
– Леонид Леонидович, а точно не стоит наверх о нем сообщить?
– Володя задумчиво смотрел на меня - Я об этом журнале слышал, есть у нас такой.
Лебедянский молча уставился на него. В его позе и взгляде было что-то гипнотическое и пугающее, по крайней мере Володя занервничал.
– Ну ладно, просто сказал - замахал руками он - В какой участок его сдавать? В наш?
– Ну, а в какой еще?
– раздраженно сказал Лебедянский.
– Зря вы его не слушаете - отметил я, сплевывая на пол и встававая с табурета - Парень дело сказал, всем же вам потом хуже будет.
- Поговори мне еще - Лебедянский подошел ко мне и ловко ткнул меня ботинком в пах, заставив снова рухнуть на пол - Да, Володь, пойди, поройся в тряпье, ну, в том, в шестнадцатой комнате. Может найдешь ему чего. Зима на дворе, да и сдавать в одном исподнем в околоток его тоже не стоит, разговоры могут пойти.
Когда я снова встал на ноги, ни очкастого, ни Володи, ни костюма в комнате не было. Несмотря на боль в причинном месте, я был доволен, ну настолько, насколько это было возможно в данной ситуации - полиция мне сейчас казалась наименьшим из возможных бедствий. Да и грядущая месть мне согревала душу - как только все выяснится, ох, я на этих фраерах с конфетной фабрики отыграюсь. Ну, что задержали - это нормально, это их работа, вопросов нет. Но ногами-то зачем бить? Это уже не по правилам, это перебор.
Я присел на табуретку, подпер подбородок рукой, поставив локоть на колено, и призадумался над тем, что может надо в церковь сходить? Такое ощущение, что сглазили меня. Саша стоял в углу, и не мигая смотрел на меня.
- Что, осознавать начал, что твое дело табак?
– вошел в помещение Володя с каким-то тряпьем в руках, которое бросил мне - Это правильно. От нас тебе будет незаконное проникновение, а что еще тебе навешают в участке, этого я не знаю.
Он бросил мне под ноги то, что принес. Это был замызганный донельзя комбинезон и жуткого вида высокие ботинки, на глазок размера на три больше, чем мой. Но тут не до привередничания, нет гербовой - будем писать на простой.
Я облачился в вонючую одежду, обратив внимание на то, что в районе груди имеют место быть какие-то дырки, и уставился на охранников.
- Ну что, теперь небольшая формальность - Володя положил на стол какой-то листок и достал из кармана ручку - Фамилия у тебя какая? Никифоров? Или ты ее выдумал, как и все остальное?
- Выдумал - угрюмо сказал ему я, шнуруя ботинок максимально сильно. Но все равно не поможет - я в нем два шага буду делать, он только по земле только один. А фамилию теперь уж лучше липовую дать, во избежание, там же подпись какую-то придется ставить - Скабичевский я, Александр Михайлович.