Слово о полку Бурановом… Рассказы очевидца
Шрифт:
— Ну вообщем да…
— Ходите-шатаетесь… мы тут поглядим вокруг, да и не скучно будет , ЕСЛИ ЧТО …
Показное пренебрежение риском, бравада, дикая усталость, индифферентность — все в куче (с разными коэффициентами, быть может) — составляют такое понятие как «уверенность», что все будет хорошо и штатно… По-другому быть не может, ведь мы же все сделали правильно, даже «больше, чем правильно»… А если все-таки будет «по-другому» — то значит мы что-то не доделали, что-то сделали неправильно, и значит нам — быть в центре этого. Этого самого «ДРУГОГО»… А там
Но ни в одной инструкции, ни в одном приказе не указано, что делать и как обеспечивать безопасность и прочие «противодиверсионные» мероприятия при пуске такого монстра как «ЭНЕРГИЯ-БУРАН»!.. Ничего!!!
В армии это звучит так: «Кошка бросила котят, пусть котята как хотят…»
Но котята хотели, чтобы ВСЕ было путем. По максимуму. По интуиции. По наваждению. Наобум, навзничь, набекрень, наухнарь… Но чтобы ПОЛУЧИЛОСЬ!
Некоторые штуки втыкают в ракету за час-два до пуска. Есть такие…
Задроченный с «инфракрасными» от недосыпа глазами Гончарук привез ПОСЛЕДНЮЮ уполномоченную команду, залезли на агрегат, установили, задраили лючки. Все. Теперь ВСЕ…
— Ну , разведка! Час до пуска… Давай, убирай своих людей… Тебя довезти или как?
— Не… Я оцеплением командую… Все уже в степи… Ребята докладывают — все чисто. Так что мне — в степь…
— Ну — УДАЧИ … Откатись подальше… Ну его к лешему… Пока…
До пуска было минут 40.
Оглядев последний раз стоящую в телеподсвете балду — всю в азотном тумане, «Урал» с режимщиком и пятью солдатиками-КППшниками двинул в степь… Само собой в сторону посадочной полосы… Ну а куда же еще?
В свете фар то и дело светились глаза степных жителей — зайцев, лис и прочей живности, на которую режим допуска и эвакуации не распространялся. Эй, зайцы! Ду ю спик инглиш? Шпрехен зи дойч? Парле ву франсе? Тикайте отсюда! Сейчас вас сдует всех. В Индию…
Кататься по ночной степи — веселое мероприятие. То есть ориентиров НЕТ. Никаких. Компас врет напропалую. Времени мало. Где же эта полоса? Заблудились… Ну ладно. Хрен с ним. Стали.
Первый пуск не получился. На это счет много рассказано.
А ночка выдалась тогда очень чудная. Штиль. Тишина. Тепло. Хорошо. Пуск был бы красивым. Но вот посадка… Ведь вывалившийся из плазмы «Буран» визуально ни увидеть, ни заснять. Заход на полосу — тоже «интуитивный». А дублирующий истребитель? Каково летчику в полной темени сопровождать «Буран» и в случае перевода управления «на себя» — как сажать? Понятно, что посадил бы… Но в полной темени как-то не это… Крыло в крыло … Неуютно… Не здорово…
Надо сказать, что особых расстройств и каких-то упадков после отмены пуска не наблюдалось. Как-то вслух и между строк мелькало — «хорошо, что не как Н-1! Не взорвалась, и ладно!» А не сработавший концевик — хрен на него… Наладим! Мать его в душу…
По большому счету напряжение было так велико у всего боевого расчета, Госкомиссии и всех, кто РАБОТАЛ, что примерно неделю — все отдыхали. Кроме сокращенного боевого расчета — слив топлива, приведение в исходное наземки и борта, анализ этого сраного концевика…
Процесс прибытия с полигона в Ленинск заслуживает отдельного повествования. Возьмем некоторые моменты.
Если офицер, сменившись с наряда или получив задачу, выполнение которой требует прибытия в Ленинск днем, то это вовсе не значит, что он успевает на так называемый «утренний мотовоз», который следует в Ленинск с полигона. Мотовоз — это поезд. Бесплатный.
Добираться приходится частенько самостоятельно. На попутках. Причем по каким-то политическим причинам на Байкодроме существовал порядок, при котором «военные» не брали стоящих на дороге «гражданских». Даже на кабинах военных грузовиков большими буквами по единому транспаранту было нарисовано «Приказ — пассажиров не брать». Соответственно, коль такое дело, «гражданские» машины не брали по дороге голосующих военных.
Не правда ли занятно? Одно дело, один космос, одна семья испытателей, один Байкодром — и такие вот «УМНЫЕ» решения вышестоящих тузов…
И вот офицер выходит на дорогу и топает в сторону города. Может кто подберет… А с утра военных машин в сторону города — НЕТУ… или почти НЕТУ…
Проезжающие мимо «гражданские» даже не смотрят в сторону заморенного лейтенанта. Кому он нужен? Испытатель хренов…
Настоящей палочкой-выручалочкой были военные строители. Свои !!! Военные !!!
На горизонте несется смердящий пепелац неопределенной модели. Возможно, когда-то это было или «Камазом» или «Уралом» или еще каким-либо цивильным аппаратом. Но это было давно… Пепелац гудит сигналом — «Беру!». Лейтенант не веря своей удаче останавливается и поджидает приближающийся самокат. Однако у пепелаца не работает гравицапа. Да и КЦ на исходе. Видно, что агрегат сбросил скорость, но движется еще по инерции весьма стремительно. Вот он почти поравнялся с лейтенантом…
— Командыра! Пиригай! У мэна тхормоз нету! Нэту тхормоз!…
Задача лейтенанта — взять с места первую космическую скорость и произведя маневры по тангажу, углу атаки и рысканию выйти на орбиту этого корабля. Причалить на бегу к стыковочному агрегату — то есть кабине пепелаца. О чем немедленно доложить на командный пункт пепелаца громким криком — «Есть контакт!».
Командир спасательного корабля может в ответ кивнуть головой или сказать «Молодес!». После чего распахивается шлюзовая камера, она же кабина и одиноко блуждавший во вселенной лейтенант падает на кучу песка. У военных строителей сидений нету. Не положено. Сидениям положено находиться в бендюге «дедушек», у замполита в кабинете, у ротного, у зампотылу и прочих … А в кабине — просто куча песка. Прозаично, но надежно…