Слово павшего
Шрифт:
Местной провидице, как я окрестила ее про себя на вид можно было дать… лет сто, не меньше. Осунувшееся бледное лицо избороздили глубокие морщины, чуть заметно подрагивали худые руки, тонкая шея, волосы – совершенно поседели и поредели… Но в черных глазах горели неукротимая жажда жизни, молодой азарт и стремление к новым знаниям. Сколько бы лет ей на самом деле ни исполнилось, Марфа явно не собиралась примерять белые тапочки ни сегодня, ни в обозримом будущем.
– Дороги Судьбы чудны и непостижимы, – прошелестел ее тихий, скрипучий
– Какому еще изгнаннику? – навострил уши Порфирий, ближе подходя к нам.
– Павшему воину.
– Павшему воину?! – Староста неприлично выпучил глаза, уставившись на меня со смесью недоумения и страха.
– Порфирий, – в голосе Марфы зазвучали железные нотки, – тебе триста лет, а ты ведешь себя как мальчишка. Немедленно извинись перед нашей спасительницей!
Теперь глаза выпучила уже я:
– Триста лет?!
– Многие спасители удивляются, – она понимающе улыбнулась, – но тебе-то не пристало. Тебе почти три тысячи лет, павший, неужели ты ничего не помнишь?
– А… должна?.. – удивленно пробормотала я.
– Должна. – Марфа пристально посмотрела мне в глаза, а я с содроганием ощутила, как она осторожно выворачивает наизнанку мою душу, что-то прощупывая и изучая. – Память – часть твоей магии. Как и способность определять тип волшебства по запаху.
– А-а-а… – только и промямлила я. – Ась?..
Провидица устало откинулась на спинку скамейки, зажмурилась и начала рассказывать, а мы с Порфирием слушали раскрыв рты.
– Давно это случилось, много воды утекло с тех пор, как мир изгнал вас. Когда-то вы были стражами мира, помогали нам слышать и понимать его. Когда-то вы были хранителями памяти – умирая и рождаясь, помнили все, начиная с вашей первой минуты жизни в этом мире. Помнили всех людей, помнили всех живых существ, помнили все пути и дороги… Зачем вы напали на нас и начали войну? Столько напрасных смертей – и все из-за большей власти над миром?.. – Черные глаза смотрели на меня с немым укором.
Я растерялась. Я… Я не знала!.. Я не знала, что сказать! Я… Я просто не помнила… Где-то в глубине души понимала – Марфа говорит правду, но ничего не помнила из событий тех давних лет.
– Вас навеки изгнали и запретили появляться здесь. Как ты смогла вернуться?
– Это моя вина, – подняла голову Яти. – С-случай-но Касс-си оказалас-сь по с-сос-седс-ству с-с нас-сто-яшим с-спас-сителем, который внезапно умер… А ведь я тогда не знала, что она – одна из павших воинов. Ес-сли бы я хоть предположить могла…
– Спаситель и проклятый павший – в одном лице? – Порфирий хмыкнул. – Ирония судьбы.
– И не надо на меня так смотреть. – Я начала сердиться. – Я не просила тащить меня черт-те куда – это раз! Я своего соседа не убивала, чтобы меня куда-то вместо него потащили – это два! Я предлагала вернуть меня назад, но эти проклятые шарики, чтоб им провали…
– Молчать! – строго прикрикнула ящерка. –
– А что я такого сказала? – возмутилась я. – Нечего на меня кричать!
– Она не помнит, – вступилась за меня Марфа. – Совсем ничего не помнит. И о своей силе – тоже.
– Разве? – Яти сверлила меня недоверчивым взглядом. – Но Порфирия она очень быс-стро вс-спомнила!
Я закатила глаза и тяжко вздохнула:
– Может мне хоть кто-нибудь человеческим языком объяснить, что здесь происходит, а не посылать меня вместо этого к какому-то таинственному Магистру, ась?
– Все дело в твоем Слове, – серьезно сказала провидица. – Любое твое Слово в нашем мире – материально. Оно может и помочь, и навредить, и уничтожить нас в одно мгновение.
– Так… – Я удивленно захлопала ресницами. – Я же сейчас говорю… Какой же от моих слов вред?
– Никакого, пока ты не вкладываешь в них чувс-ство, – вмешалась ящерка. – Но с-стоит тебе переплес-сти с-слова с-со с-своими отрицательными эмоциями… А ос-собое ваше оружие – проклятие. Против него нет приема и – оно необратимо.
Гм? Как интересно! Что бы такое попробовать проклясть и никому не навредить? Чтобы просто почувствовать прежнюю силу и проверить, не врут ли мне? Чтобы попробовать вспомнить…
Видимо, народ заметил загоревшееся в моих глазах вдохновение, потому как дружно выдал:
– Молчи, Касси!!!
Ну и черт с вами. Я сухо поджала губы. Подумаешь… Время для экспериментов все равно найдется, не сейчас, так потом. И, кстати, о птичках, то бишь о времени…
– Что мне дальше-то делать прикажете, сидеть и вязать шапочки? – резонно вопросила я, посмотрев на каждого по очереди. – Ведь не просто так меня сюда занесло…
– Делать – да вс-се то же, – бодро ответствовала Яти. – С-сначала идти к Магис-стру, а потом – с-спас-сать мир.
– Далось вам это спасение! – фыркнула я. – Haшли камикадзе… Я на дуру похожа, что ли, воевать с оравой голодных зомбей?!
– А твоя с-сила С-слова? – с намеком заметила ящерка. – Ее ты не учитываешь?
– Я ничего о ней не знаю, кроме того, что вы мне тут недавно наплели, – упрямо возразила я.
– Точно – ничего? – вкрадчиво уточнила моя хвостатая собеседница.
– Абсолютно!
– А как же с-случай с-с Хранителями?
– Что случилось с Хранителями? – заволновалась провидица.
– Покажи Марфе с-спину, Касс-си, – ехидно посоветовала Яти.
– Не покажу! – ощетинилась я. – Какое отношение к вашим пресловутым Хранителям имеют те цветные шарики?
– Те шарики, – принялась объяснять мне ящерка, – это и ес-сть Хранители нашего мира. И Хранители, и С-создатели. И ес-сли ты увидела их как цветные шарики… Что ж, это говорит только о твоем нес-серьезном отношении к жизни. И ты с-своим проклятием едва их не уничтожила.
Марфа тихо ахнула, Порфирий – как стоял, так и сел. Я же смущенно передернула плечами и проворчала: