Слово живое и мертвое
Шрифт:
…за спиной у Кино Хуана разожгла костер, и яркие блики стрелами протянулись сквозь щели в стене тростниковой хижины, легли зыбкимквадратом через порог (обычное для wavering дрожащий, колеблющийся, шаткийопять-таки выпало бы из поэтического тона). Запоздалая ночная бабочка порхнула внутрь, на огонь. Песнь семьи зазвучала позади Кино. И ритм семейной песни бился в жернове, которым Хуана молола кукурузу на утренние лепешки.
Рассвет занималсятеперь быстро (came quickly): белесая мгла, румянец в небе, разлив света и вспышка пламени– сразу, лишь только
Жена Кино вынимает ребенка из колыбели, Кино и не глядя угадывает по звукам каждое движение:
…Хуана тихо запела древнюю песнь, которая состояла всего из трех нот… И эта песнь была частью Песни семьи. Каждая мелочь вливалась в Песнь семьи (And this was part of the family song too. It was all part, буквально: все было ее частью, все входило в нее). И иной раз она взлеталадо такой щемящейноты, что к горлу подступал комок, и ты знал: вот оно– твое спокойствие, вот оно– твое тепло, вот оно– твое ВСЕ. Буквально, по первым значениям слов: поднималась до больной (ноющей) ноты, которая перехватывала горло, говоря (что) это спокойствие (надежность, безопасность), это тепло, это Целое(the Whole подчеркнуто в подлиннике), – но перевод и выбором слов, и ритмом передает всю внутреннюю музыку и поэзию Песни.
Малыша ужалил скорпион. Мать решается на небывалое: посылает мужа за доктором.
…Этот доктор не был сыном его народа(was not of his people), дословное не изего народа слишком приземленно для мысли Кино о своем, а вот о чужом сказано холоднее, отчужденнее: Этот доктор принадлежалк той расе, которая почти четыре века избивала и морила голодом, и грабила, и презирала соплеменников Кино…
Сытый белый доктор не пошел взглянуть на малыша:
– Только мне и дела, что лечить каких-то индейцев (have I nothing better to do, дословно: неужели у меня нет дела, занятия получше)… Они все безденежные(never have any money), – говорит он.
Но мать высосала яд из ранки; они выходят на старой лодке в море, и звучит новая песнь:
…и ритмом этой песни было его гулко стучащее сердце… а мелодией песни были стайки рыб – они то соберутся облачком, то вновь исчезнут, – и серо-зеленая вода, и кишащая в ней мелкая живность. Но в глубине этой песни, в самой ее сердцевине, подголоскомзвучала другая, еле слышная и все же неугасимая, тайная, нежная, настойчивая (But in the song there was a secret little inner song, буквально – в этой песне была тайная, таилась внутренняя песенка, едва заметная, но все время звучащая). Песнь в честь Жемчужины, в честь Той, что вдруг найдется(the song of the Pearl That Might Be – той, что может быть возможной)… Удача и неудача– дело случая, и удача – это когда боги на твоей стороне (Chance was against it, but luck and gods might be for it,
…там лежала она – огромная жемчужина, не уступающая в совершенстве самой луне(дословно – совершенная, как луна, но по-русски существительным совершенствообраз передан сильнее). Она вбирала в себя свет и отдавала обратно серебристым излучением. Она была большая – с яйцо морской чайки. Она была самая большая в мире… в ушах Кино звенела тайная музыка Той, что вдруг найдется, звенела чистая, прекрасная, теплая и сладостная, сияющая и полная торжества. И в глубине огромной жемчужины проступили его мечты, его сновидения… И мелодия жемчужины трубным гласом запела у него в ушах.
Но мечты не сбылись. Прослышав о чудо-находке, заволновались соседи, пробудились жадность и зависть; в убогую хижину Кино, где уже полно народу, заявляется священник (позже, почуяв поживу, явится и тот самый доктор, навредит, а потом прикинется спасителем). И вот:
…Мелодия жемчужины умолкла… Медленной тонкой струйкойзазвенел напев зла, вражеский напев (thinly, slowly… the music of evil, of the enemy sound, but it was faint and weak…).
Кино чувствует: всеобщее внимание не бескорыстно – …и он подозрительно посмотрел по сторонам, потому что недобраяпеснь снова зазвучала у него в ушах, – зазвучала пронзительно, приглушаямелодию жемчужины (the evil song was in his ears, shrilling against the music of pearl).
Зло отравляет все вокруг, оно страшней скорпионьего яда. Ночью в хижину Кино забираются воры, надежно спрятанную жемчужину не находят, наутро он идет ее продавать – белые скупщики, сговорясь, не дают и малой доли настоящей цены. Но не хочет он отказаться от мечты об ученье и счастье для сына, о знании, которое подарит свободу его народу, он надеется продать жемчужину в чужом, пугающем месте – в столице. Старший брат предостерегает его:
– Нас обманывают со дня нашего рождения и до самой могилы, когда втридорога просят за гроб(…from birth to the overcharge on our coffins)… Ты пошел наперекорне только скупщикам жемчуга, но наперекор всей нашей жизни, наперекор всему, на чем она держится, и я страшусьза тебя.
Речь эта вся в приподнятом звучании (недаром не боюсь, а страшусь), но если передать дословно по-русски you have defied… the whole structure, the whole way of life – и структура, строение, и образ жизнипрозвучали бы сухо, по-газетному, невозможно в этой повести, да еще в устах индейца. И Н. Волжина переводит не слово, а заключенный в нем здесь, в духе целого, образ.
Брат ушел, а Кино сидел в раздумье: … Грозныйнапев врага не умолкал(…he heard only the dark music of enemy). Мысли жгли… не давая покоя, но чувства по-прежнему были в тесном сродстве со всем миром( thedeep participation with all things), и этот дар единения с миромон получил от своего народа. Буквально: напев, музыка врага – темная, мрачная, чувства – в соучастии со всеми вещами(подразумевается – со всем на свете), и вся интонация подлинника, заключенная всего лишь в артикле, пропала бы, если не пояснить, что дарКино – единение с миром.