Сложный пациент
Шрифт:
Сын... Сын... Сын...
– пробую осознать первый раз полноценно этот факт.
Вот этот парень - моя плоть. Мой род. Раньше, я был "младший", теперь - он.
И я не могу его просто отпустить в свободное плавание. Я не знаю, что он тут успел наговорить, пока я "отсутствовал".
Ему придется смириться и научиться договариваться. Он теперь тоже джинн… Ему это не понравится. Но - ничего. Любви я не ищу.
От идеи детей я ещё дальше, чем от идеи жениться, жены, "своей", во всех
Я не жил никогда в полной семье. У меня не было мачехи. Да и отца видел не часто.
Я просто блять не умею ни того, ни другого. Не заточен я...
Но интересная вещь со мной случилась, когда я отъехал.
Говорят, многие просматривают свою жизнь, умирая. Слышал, так работает мозг в последнее мгновение. И я тоже просматривал. Не совсем событиями. Вдруг посмотрел со стороны на то, как живу. Живу очень долго.
Словно, все это был черновик, ради того, чтобы когда-нибудь начать жить начисто. А начисто не случилось.
Это хреновое ощущение! Словно тебя кинули.
А меня нельзя кидать!
Хотя, я уже не способен, наверное, "начисто". Жизнь меня изменила в какую-то узко заточенную версию.
Такая вот засада...
И перед тем, как сознание мое залило белым молоком, я пожелал другую жизнь. Без роскошных своих клеток, без охраны, без охоты на меня, без дорогих блядей... Нет, дешёвых, конечно, тем более не надо!
И сейчас в неадеквате хлопаю глазами и пытаюсь понять, что значит "другая".
Вот, женщина, которую я хочу.
Вот, сын...
А вот я.
Но я не могу попробовать никаких альтернативных версий. Я все ещё умираю. И я все ещё пленник и хозяин Сезама. Моя жизнь всё ещё - охота и битва.
– Данияр, там наш медик... Мне пропустить?
– возвращает меня в реал голос Сэма.
Здесь в одном из гостевых домов, безвыездно живет человек, который ставит мне капельницы и делает переливания. Следит за состоянием, чтобы в случае чего оказать первую помощь до приезда скорой.
Он не знает - кто я. Он не знает мой диагноз. Он не знает - где он. Только свои обязанности.
– А где он был, пока я умирал?
– прокашливаюсь, пытаясь вернуть силу голосу.
В теле такая слабость, что говорить - это серьезное усилие.
– Где он был?
– Эм... В туалете.
– Где?!
– В туалете...
– То есть, он чуть не просрал мою жизнь?! Уволить!
– Совсем "уволить"?
Моя команда не любит ликвидаций, но иногда мы вынуждены.
– Да нет, просто уволь... Это не преднамеренная диверсия. Но мне не зашла!
Отмирая, младший Омаров начинает истерично ржать.
– Чо угораем?
– скашиваю на него строгий взгляд.
– Хочу и угораю!
– дерзко.
– То, что я дам тебе
– Марго, вставь ему кляп, ради бога!
– перебивая, цежу я.
– Пока я ему голосовые связки не подрезал!
Наговорит сейчас нам проблем.
– Себе подрежь. Яйца. Наплодил...
– Артем!
– одергивает Марго.
Сразу затыкается.
Магия...
– Данияр, скорая приехала. Отпускать их?
– из динамика.
– Нет, - командует Марго, надевая мне маску с кислородом.
– Сейчас подышит и поедем. Тянуть больше нельзя. Стерильность мы все равно нарушили. Готовьте охрану на выезд. Где респиратор?
– ищет в ящике.
Ловлю ее пальцы. Сжимаю. У нее теплые руки, а у меня холодные онемевшие. Красивые руки… Гибкие длинные пальцы. Короткие ноготки. Пропускаю свои пальцы, между ее. Сжимаю кисти в замок. Кайфую от возможности прикасаться…
– Ты готов, Артём?
Вздыхает.
– “Хьюстон, у нас проблема…”
– Ну что еще?
– складывает на груди руки Марго.
– Мне нет восемнадцать… - прикусывает виновато губу.
– Твою ж мать… Дан, я же спросила - есть ли ВЗРОСЛЫЕ дети.
– Ну он взрослый… нет? Смотри какой бычара…
– Нет! Дети не могут выступать донорами! Только в некоторых случаях - брату или сестре. Взрослым - нет!
Закрывает лицо руками, с подачей - “вокруг одни идиоты”!
– Так что - чемоданы обратно паковать?..
– Марго, ну ты же крутая. Придумай что-нибудь… - виновато сводит брови Артём.
Стучит задумчиво пальцами по стене.
– Придумала… Поехали. Если меня посадят, выбей мне одиночку, - щелкает пальцами.
Смотрю ей в глаза.
– Я выбью всех, кто попытается.
Глава 16 - Шахова опять…
– Шахова там опять что-то вертит. Мало ее лицензии лишили. Правила и законы не для нее же писаны...
Стайка медсестер на лестнице, которых выселили временно из отделения, не замечая меня, обсуждают за спиной.
Да, Шахова опять! На то она и Шахова.
– Весь младший персонал, как щенков из бокса выставили! Где это видано?
– Я вам говорю, она спит с Бергманом. Поэтому - неприкасаемая!
– Окстись, ему семьдесят.
– Значит, спит с кем-то из министерства!
– Нас тётка курирует какая-то...
– Ну и что - как там у меня дела на личном фронте?
– с ядовитой ухмылкой спрашиваю со спины.
– Любовники, любовницы?
Стайка, толкаясь, перетусовывается, синхронно делают шаг назад, поворачиваясь ко мне лицом.