Случай из практики. Караванная тропа
Шрифт:
Она прикрыла глаза и процитировала, должно быть, торговца:
– Плоды крупные, крепкие, иссиня-черные и блестящие, как груди мархайских девственниц, а мякоть красная, сочная и сладкая, как…
– Не продолжайте, я догадался, с кем вы беседовали. Дядюшка Ушах решительно всё сравнивает с женщинами и их достоинствами.
– Что, даже корнеплоды? – Фергия фыркнула, едва не заплевав меня сливовым соком. – Я видела какие-то, не знаю названия, с локоть длиной…
– У него крайне богатое воображение, – заверил я, покосился на нее и осторожно поинтересовался: – Вы не опасаетесь
– Маг я или кто? – вполне ожидаемо ответила она. – К тому же я люблю солнце и, как видите, под одеждой отнюдь не нежна и белоснежна.
Да, я видел, и еще как… Фергия красовалась в одной вышитой жилетке на голое тело, небрежно застегнутой на груди, и высоко закатанных тонких полотняных штанах. Я прекрасно мог рассмотреть ее загорелые руки и коленки (на одной белел шрам) … Рабочие тоже, к слову, поглядывали в эту сторону. И, уверен, делали бы ограждающие от скверны знаки, если б у них не были заняты руки.
– Этак вас перестанут называть белой ведьмой, – сказал я зачем-то.
– А что, уже начали? – обрадовалась она. – Я не ведьма, конечно, хотя владею кое-какими их приемами, ну да без разницы… Не важно, как прозовут, лишь бы на слуху было! Что до кожи… я все равно светлее большинства местных. Забавно: в Арастене я казалась черной галкой, а здесь… белой вороной, иначе не скажешь!
– Фергия, вы всегда так оптимистично настроены? – спросил я.
– Отнюдь, – ответила она несколько невнятно, потому что красная слива с трудом поместилась ей в рот, и сок теперь капал с подбородка на грудь и на жилетку. – Но какой смысл изображать саму мрачность, если настроение и впрямь недурное?
– Это вы на свою матушку намекаете?
– Она не изображает, – помотала головой Фергия, и черная блестящая коса метнулась по ее спине, как змея. – Она правда такая. Может, в моем возрасте была помягче, но с годами…
Она развела руками, потом облизала липкие от сока пальцы и встала.
– Пойду отмоюсь. Хорошо, тут нет ос или пчел, иначе пришлось бы отбиваться.
– Это уж точно, – согласился я, следуя за ней к роднику. – Кстати, не ходите босиком. Тут и змеи, и другие ядовитые твари попадаются.
– Нет здесь никого, – ответила Фергия, отфыркиваясь. – Я проверила. Знаете, на Северных островах тоже хватает всяких… гадов. И в лесу, и в скалах на взморье. Наступишь – не обрадуешься! Я уж молчу о диких пчелах и прочей кусачей мелочи. Но в округе нет даже мух. Ладно мои сливы, но вы посмотрите на животных – стоят спокойно, лишний раз хвостом не взмахнут!
Я вынужден был согласиться.
– А раз нет насекомых, – продолжила она, жестом предложив мне напиться и умыться, – то нет никого, кто ими питается: ни птиц, ни ящериц, ни прочих тварюшек. И зверей покрупнее, которые едят всякую мелкоту, тем более. Правда, удивительное место?
– Проклятое, – добавил я. Вода в роднике показалась мне на удивление чистой и вкусной.
– Об этом я уже слышала, – отмахнулась Фергия. – Но, как ни крути, две ночи я здесь провела и, как видите, живее всех живых! Интересно, что случится сегодня?
– А вы полагаете, что-то должно произойти?
– Обязательно, – сказала она. – Если нет,
– Вы уже разузнали, что тут случилось?
– Конечно. Вдова хозяина такого нагородила, что у меня голова кругом пошла! Но, может, вы дополните? Соберитесь пока с мыслями, а я отпущу этих несчастных и вернусь…
Возчики, судя по всему, настолько рады были убраться из этого дивного места до захода солнца, что даже не торговались, взяли столько, сколько им отсчитала Фергия, да и были таковы.
Ну а я, когда она вернулась и снова уселась на камень рядом со мной, пересказал всё, что поведал мне Ариш.
– Сходится, – кивнула Фергия, дослушав, – но не полностью. Хозяйка явно недоговаривала. И она действительно боится этого места, настолько сильно, что за много лет ни разу не вернулась сюда, чтобы оплакать мужа. И брата умолила не переступать порога… Он, впрочем, не горел желанием.
– А как она это объяснила? – полюбопытствовал я.
– Из ее обмолвок я поняла вот что: когда-то давно, еще до женитьбы, ее муж заключил сделку с джаннаем. Чем платил, неведомо, но джаннай всячески помогал в торговле, сад вырастил, опять же… с черными сливами. В этой части всё совпадает с рассказом вашего слуги.
– Что же отличается?
– Кажется, после женитьбы отношения хозяина с джаннаем испортились, – ответила Фергия, поправив съехавший с макушки платок. Правильно сделала, даже вечернее солнце опасно. – Правда, какую роль в этом сыграла супруга, я понять не смогла. Может, захотела что-нибудь такое, чего джаннай добыть не сумел? Или решила выпросить нечто в обход мужа и дух рассердился?
– Постойте, Фергия, – поднял я руку. – Вы так запросто рассуждаете о джаннаях, будто не сомневаетесь в их существовании! Я вот не уверен, что они…
– Тише! – она зажала мне рот и оглянулась по сторонам. – Вдруг услышат и обидятся? А мне с ними еще жить бок о бок невесть сколько лет!
– Вы меня разыгрываете, – уверенно сказал я, отстранившись. Ладонь ее, несмотря на умывание, осталась липкой и сладкой, и я ощущал вкус сливового сока на губах. – Арастенцы не верят в подобное!
– Ха… – загадочно произнесла Фергия. – Мама с отцом точно верят. Сталкивались, едва живыми ушли. Да и на Севере водится… всякое. По большей части в море, но если считать пустыню сухим морем, то разницы нет. Я как-то привыкла договариваться с обитателями глубин, чтобы берегли корабль. И с теми, кто живет в небе, – чтобы не рвали снасти и помогли с попутным ветром… Как странно, Вейриш!
– Что именно?
– Вы живете в окружении чудес, но попросту их не замечаете! – воскликнула она. – Хотя вы-то, казалось бы, должны видеть намного больше обычных людей!
– Наверно, я просто привык ко всему этому, – пожал я плечами.
Слова Фергии были мне… Да, пожалуй, неприятны. Неужто я в самом деле утратил не только интерес к жизни, но и дар, который особенно хвалил дядя Гарреш: способность замечать маленькие чудеса? Пускай даже это всего лишь травинка в каплях росы, а не огненный джаннай, но… Давно ли я любовался садом на рассвете?