Случай из практики. Осколки бури
Шрифт:
Моя версия потерпела сокрушительный крах.
– Но тогда…
– Ничего не помню, – перебил он. – Ни как там оказался, ни кто мои родители. Других там не было. Следов тоже. Я один.
– Может, полетел на поиски приключений, в ту же Мертвую пустыню, но попал в песчаную бурю, ударился головой и потерял память? – предположил я. – А хотя ты же сказал, что там не бывает ветров… Ну, тогда угодил в бурю где-то еще, заплутал, обессилел и рухнул именно там.
– Великая так думала сначала, но потом сказала – нет. У меня на теле не было никаких знаков. – Игирид понемногу делался все более
– За что? – поразился я.
– А вдруг я кто-нибудь похуже джанная? Есть, знаешь, твари, которые хорошо притворяются людьми. Только их нельзя впускать ни в поселение, ни тем более в дом. Пустишь – всех убьют. Лучше убить их первым, пока они ничего не натворили!
– Резонно… Но как их отличить от обычных путников? Если ты не дракон, не колдун и даже амулетов у тебя нет?
– Разные есть способы, – туманно ответил Игирид, и Фергия снова навострила уши. – Но ты меня не путай, шодан. Я о другом говорю: Великая не стала меня убивать, а принесла сюда и приказала людям научить меня говорить.
– Постой, ты сказал, что даже она тебя не понимала. – Я уже отчаялся разобраться в его путаном рассказе. – Неужели даже тогда, когда ты был в облике дракона? Мы же на одном языке разговариваем!
– Эйш, он же сказал, что превратиться не мог, – напомнила Фергия. – Кстати, Игирид-шодан, а если бы это вышло нечаянно? Хотя постой… сколько тебе было лет тогда? Ты сказал, что был уже взрослым…
– Я имел в виду – не беспомощный ребенок, – покачал лысой головой Игирид. – Люди говорили – я еще подросток. Теперь вырос. Только тех людей давно нет, их внуков тоже.
– Эйш, а драконы когда начинают оборачиваться?
– Что значит – когда? – удивился я. – Как на свет появились, так и… Это от возраста и разума не зависит. В смысле, чем мы старше, тем лучше контролируем превращение, а в детстве за нами глаз да глаз: только что порхал, потом нечаянно превратился в человека, да и загремел с обрыва…
– Шодан правильно говорит, – сказал Игирид. – Только когда Великая меня нашла, у меня не было сил превратиться. Я был почти мертвый. А потом она мне запретила, чтобы я не убил людей. Я и так мог, я сильный, но нельзя убивать тех, кто дает тебе пищу и кров, заботится о тебе и учит, как будто ты младенец.
– Выходит, воспоминания к тебе так и не вернулись? И… ведь уже прошло немало лет, неужели ты не нашел семью? – спросила Фергия.
– Нет, шади. И Великая не сумела отыскать. Значит, их нет. А что случилось, неведомо.
Я подумал, что Иррашья летает в Мертвую пустыню не ради того, чтобы пересчитать свои бриллианты. Вполне вероятно, она ищет что-то или кого-то, осиротившего Игирида, лишившего его памяти и оставившего умирать.
– Если твоих родных убили, – сказала Фергия, словно читая мои мысли, – почему же тебя оставили в живых?
– Я не знаю, шади. И Великая не знает.
– Но, полагаю, подозревает,
– Так было, – кивнул Игирид и снова нахмурился. – Поэтому она не взяла меня к себе. Но это и хорошо. Мне лучше здесь – почти как дома. Я иногда вспоминаю немного – большая вода, дальнего берега не видно, хижины – почему-то на ногах, берега зеленые, а дальше пустыня и горы. Почти как здесь. Только та вода была пресная.
Я оторопел: большой пресный водоем? Где же может таиться такое диво? В тех краях, о которых рассказывала джанная Лалира, разве что… Но каким ветром Игирида занесло сюда? Он ведь совсем не похож на мою здешнюю родню: среди нас я самый светлый, пожалуй, но есть и смуглые, и меднокожие… А вот подобных я не упомню.
Даже черты лица у Игирида отличались: здесь, вдоль западного побережья, таких не увидишь. Кажется, я замечал подобного оттенка кожу – черную до такой степени, что кажется лиловой, – широкие плоские носы, толстые вывороченные губы и большие глаза с тяжелыми веками у рабов, но откуда их привезли, не интересовался. Может, из каких-то внутренних областей континента? Галеры ведь могут подняться по течению большой реки, и местные жители станут легкой добычей… Но Игирид ведь дракон!
– Знаете, Эйш, – негромко произнесла Фергия по-арастенски, когда он снова погрузился в раздумья. – Кажется, наш друг и здесь наследил.
– С чего вы взяли?
– Все одно к одному сходится. Прабабушка ваша зачем-то раз за разом летает в ту пустыню, в которой нашла полумертвого Игирида, а ему совершенно неоткуда было там взяться. Или, может, вовсе и не в пустыню? Кто за ней проследит?
– И куда же?
– Да мало ли…
– Я тоже подумал, что она ищет следы преступника, – сознался я. – Но столько лет кряду?
– Почему бы и нет? Если Игирид ничего не помнит и не может указать, где его дом, то… Сами представьте, сколько можно обшаривать континент! Мало ли тут пресных озер?
– Хватает, в общем-то, но в других местах, – пробормотал я.
– Значит, там Иррашья уже искала, – отрезала Фергия.
– Вы что, хотите сказать, что Дженна Дасс хотел завладеть телом подростка? Но тот оказался слишком слаб, поэтому его сочли негодным носителем и оставили погибать?
– Нет, наверно, случилось что-то иное. Что-то выгнало Дасса из тела нашего нового друга, иначе бы мы с ним сейчас не разговаривали. Но что? Или кто?
– Прабабушка? – сглотнул я.
– Скорее всего, – без улыбки произнесла Фергия. – То, что жертва ничего не помнит, – ерунда. Ваша прабабушка вполне могла подправить память мальчишке. Она, судя по всему, колдовать умеет, в отличие от вас.
– Меня никто этому не учил, в отличие от вас, – огрызнулся я, вспомнив свою идею. Но нет, вслух я ее не выскажу, не то потом ни за что не отделаюсь от Фергии.
– Хватит говорить, – перебил Игирид, хмуря густые брови. – Время идти звать Великую, если не передумали.
– Нет, конечно же, нет! – Фергия вскочила. – Скажи, может, тебе чем-нибудь помочь?
– Ты, главное, не мешай, шади, – ответил он к моему превеликому восторгу, подошел к выходу и махнул нам могучей рукой: – Ну, что встали? Да оставьте свои вьюки, никто их не возьмет!