Случай из практики. Возвращение
Шрифт:
Он замолчал, мелкими глотками отхлебывая стынущий ринт. Я не торопила, давая ему успокоиться.
– Утром побежал в сыскное, – продолжил Ротт. – Меня сперва и слушать не стали, сказали, мол, мало ли, осталась у подруги или… – он запнулся и страшным шепотом закончил: – Или даже у любовника… Насилу уговорил меня выслушать!
Сыскарей я понять могла: когда на шее висит пара десятков нераскрытых убийств, краж, поджогов и пес знает, чего еще, чья-то загулявшая жена нужна, как гвоздь в сапоге!
– Стали искать, –
– И что, сундучок она бы сама смогла унести? – поинтересовалась я. – Хотя бы до кареты наемной донести?
– Нет… – снова вздохнул Ротт. – И слуг не просила. И кареты никто не видел… Тогда господа из сыскного и подумали, что она, наверно, с мужчиной сбежала. Провела в дом через черный ход, он вещи вынес и… и всё. Поискали сколько-то, а потом сказали – никого, кто б на мою Диту походил, в их мертвецкой нет, а если найдут, сообщат…
Узнаю поведение младшего состава сыскного отделения. Те, кто постарше, всё-таки умеют держать себя в рамках, а юнцы бравируют бесцеремонностью и цинизмом: им кажется, так они выглядят умудренными опытом и солидными сыщиками. Конечно, подобным образом они ведут себя только с мелкой сошкой, вроде этого Ротта…
– Но, по-вашему, сбежать с мужчиной она не могла? – уточнила я. Ротт покачал головой. – И любовника у нее не было?
– Нет, конечно, нет, я бы знал! – вскинулся Ротт.
– Все мужья так думают, – проворчала я. – Хорошо, а дети у вас есть?
– Есть, трое, – с готовностью ответил он. – Девочка и два мальчика. Только они сейчас у тещи, она в пригороде живет. Она их часто к себе забирает, а им там хорошо, привольно, и детворы много, есть, с кем поиграть… Дита тоже к матери собиралась съездить, но вот… – он развел руками.
– А портрета жены у вас, случайно, нет?
– Есть, есть… – Ротт снова полез за пазуху, извлек откуда-то овальный медальон. Раскрыл, протянул мне.
Я взяла, присмотрелась. Что ж… Даже если художник приврал, Дита Ротт все равно была очень красива: тонкие черты лица, светло-каштановые волосы, карие глаза, застенчивая улыбка…
– И вы хотите сказать, что мужчины не обращали внимания на такую красавицу? – насмешливо спросила я.
– Ну, если так… – смешался Ротт. – Обращали, конечно, но она ни разу не дала мне повода подумать о себе дурно!
– Господин Ротт, а какие-то ценности из дома пропали вместе с вашей женой?
– В том-то и дело, что никаких! – удрученно
– Значит, пропала только одежда… – задумчиво протянула я. – Господин Ротт в начале нашей беседы вы сказали, что, по вашему мнению, сбежать Дита не могла. Почему вы так в этом уверены?
– Ну… – Ротт нахмурился. – Не совсем так, госпожа Нарен… Я допускаю, что, может, Дита могла бы… Но видите ли, в чем дело… Она очень практична! Если бы она сама собирала ту одежду, уж она бы взяла только самое необходимое, а тут… тут чепуха какая-то получилась! Господа из сыскного сказали, что, должно быть, она просто в спешке покидала в сундучок, что под руку попалось, но это совсем не похоже на Диту! Куда ей было торопиться, если меня дома не было, а прислуга в хозяйские дела не лезет?
– И что же за чепуха с одеждой? – уточнила я. Что-то в утверждении господина Ротта меня заинтриговало. – Что вас встревожило?
– Ну, к примеру… – он нахмурился. – Зачем Дита взяла летнее платье? Сейчас оно вовсе ни к чему, а если она и правда сбежала с кем-то… ох, не хочу об этом думать, но если всё же… к лету можно пошить другое, для чего брать это? Хорошее, дорогое, но не самое новое? Потом, совсем мало теплых вещей пропало. Ах да… Еще исчезло новое платье, к зимнему празднику пошитое, это я еще могу понять, Дите оно очень нравилось, но… – он понизил голос: – Госпожа Нарен, платье-то голубое, отделано серебряной нитью и синим бисером, а туфли пропали цвета морской волны! Они совсем к другому платью полагаются!
– Стойте, стойте, – нахмурилась я. – Не могла она действительно в спешке перепутать?
Ротт покачал головой.
– Цвета действительно немного похожи, но уж Дита-то не могла не отличить ношеные зеленые туфли от новеньких голубых! И еще… белье тоже как-то странно исчезло – вещи от разных туалетов. Чулки одни, сорочка другая… гхм… – Ротт смутился.
– Вам-то откуда такие то тонкости известны? – с любопытством спросила я.
– Кому и знать, как не мне! – Ротт чуточку выпрямился в кресле. – Я же, госпожа Нарен, дамский портной, как-никак!
– Так вот почему мне ваша фамилия знакомой показалась! – рассмеялась я. – Только сегодня слышала, как две дамы на улице обсуждали, мол, какая-то их знакомая в гости в платье от самого Ротта заявилась и такой фурор произвела…
Ротт чуточку зарделся, видимо, ему было приятно это слышать.
– В сущности, – сказал он скромно, – я человек известный в определенных кругах… Врать не буду, за работу беру дорого, но она того стоит.
– Как мы в этом похожи, – усмехнулась я. – Но мы отвлеклись. Итак, господин Ротт, что еще вас насторожило?