Случай на станции Кречетовка
Шрифт:
Воронов терпеливо ждал продолжения «концерта», только глухо промычал:
— Ну-ну…
— Но извольте, сдам людей, с которыми плотно работал. Только, что тем людям предъявите — ничем не подтвержденные слова арестованного шпиона… Конечно, можно запросто выбить у них признательные показания, подпишут что угодно, да еще за собой утащат дюжину непричастных людей. А такое вам надо…
— Не томите Арнольд, называйте уж, — и, ткнув пальцем в потолок, Сергей добавил, — там (!) разберутся с мерой вины каждого.
—
— Подполковник не томите… по надобности органы и без подсказок способны прошерстить Кречетовку, но пострадают и невиновные… Так что давайте лучше без лирики и сантиментов. «Мавр сделал свое дело…», закроем скорей страницу пребывания Арнольда-Ширяева здесь, в Кречетовке.
— Убедили, гражданин майор госбезопасности, записывайте…
— Да говорите так… запомню.
— Фрезер Марк Осипович.
— Приемщик на перегрузе, — уточнил Воронов. — И чем знаменит?
— Ха, — немец не сдержал удивления, — этот еврей в курсе о самых важных и секретных грузах, проходящих через станцию со стороны Москвы. Также конторщик располагает сведениями о формировании поездов на южной горке.
— Даже так… А говорите — пьяный треп. Плотно с ним сотрудничали?
— Так уже дал понять, гражданин майор, что информацию получал разрозненными порциями, от случая к случаю. Что думаете, жидок каждодневно сообщал об ассортименте грузопотока… Как бы ни так… Но случалось, сведения приходили до крайности любопытными…
— Подробности опустим, — у Сергея на детали не было времени, — кто следующий?
— Руди Федор Дмитриевич, работает прорабом в СМП.
— Знаем такого… в чем состояла польза этого немца для германской разведки?
— Браво, гражданин майор. А ведь Феденька ловко закашивал под украинца, и ведь верили прохиндею…
— Сам и виноват, сменил бы seinen Nachnamen. Но давайте «ближе к телу», подполковник.
— Прораб по работе мотался по отделениям дороги, такого курьера еще поискать… но в этом качестве использовать Руди не пришлось… Как правило, узнавал у него подробности интимного свойства о здешнем начальстве, ну и некоторые производственные секреты на оборонных объектах. Только и делов…
— Не густо получается. Зачем же тогда Абверу держать на станции аж оберст-лейтенанта…
— С бору по сосенке, с бору по сосенке… Подвизался здесь не один год… всюду вхож, как говорится, везде примут с раскрытыми объятьями… Скажу по секрету, что локомотивные нарядчицы депо — женщины болтливые, да и диспетчерский персонал на станции словоохотлив. Но и чего скрывать, сами знаете… как дипломированный инженер железнодорожник много знаю, вижу и понимаю….
— Ушли в сторону… Каких еще информаторов еще назовете…
— Да безобидные то людишки, которым даже не платил, те «по секрету» сообщали о заслуживающих
— Называйте людей!
— Ну, будь, по-вашему, коль так…
И немецкий агент назвал Сергею фамилий работников станции, связанных с грузоперевозками.
— А в отделении дороги кто сотрудничал с вами?
— Знакомств в отделении не перечесть, даже в связке с работой инженера по оборудованию. Но выспрашивать тех людей опасался, у каждого в кабинете плакат «Болтун находка для шпиона», — и Арнольд презрительно рассмеялся, добавив потом снисходительно. — Сами выбалтывали, что нужно и не нужно…
Воронов задал Арнольду еще пару-другую не столь конкретных вопросов и отпустил, предварительно дав расписаться под протоколом. Утомленно закурил и прилег на диванчик…
В принципе ничего нового майор не узнал. Большинство немецких агентов на наших дорогах работали по такой же схеме, используя любую доступную информацию, часто даже непроверенную. Однако редкие из них (по причине фильтров НКВД) имели руководящие должности в железнодорожной иерархии, но низовую агентурную сеть немцы имели многочисленной. И если с умом суммировать раздобытую сумму сведений, то получатся сравнительно достоверная картина адресных и количественных показателей на железных дорогах страны. А уж немцы это умеют делать — крайне педантичная нация.
Уединенные размышления Воронова деликатно прервал младший лейтенант Свиридов:
— Товарищ майор, позвонили из госпиталя, к ним попал больной генерал Красной армии, срочно требует главного по званию из транспортного отделения. Докладываю вам, больше некому…
— Принято Андрей, докурю и поеду, — Сергей даже обрадовался лазейке еще раз увидеть Веронику (госпиталь стоял через парк от аптеки). — Машину задерживать не стану, потом позвоню, — и заметив невольный вопрос на лице Свиридова, добавил уже приказным тоном. — А пока, младший лейтенант, настрочи отчет о наших сегодняшних делах. Понятно… А потом сам подправлю, если что не так…
Странный оказался генерал-майор, привередливый и с большим гонором, — начальник госпиталя (бригврач) уже хлебнул с ним лиха. Болезнь генерала оказалась не столь серьезна, взятые анализы показали — обострение гастрита. Дня через три можно смело выписывать. Но тот, мотивируя тем, что на него возложено строительство укрепрайонов, настойчиво требовал срочной отправки на лечение только в Москву. Вел «стройбат» себя по-хамски, требуя немыслимых в прифронтовом госпитале привилегий.