Случай с мёртвым двойником
Шрифт:
– Постойте, а ваши контакты? Мобильного номера мало.
Виталик оставил свой адрес, домашний телефон, «вотсапп» и e-mail. Женщина убрала листок в карман халата.
– Ну что же, прошу в прихожую переобуваться. И давайте-ка уберем Сашину тетрадь в пакет: на улице дождь.
+ + +
Выйдя из квартиры, Виталик решил не возвращаться в «Стройматериалы». Он был взбудоражен. Пакет с дневником обжигал руку, ожидая изучения. «Нет, только не сейчас, – сказал себе Виталик. – На горячую голову ничего делать не будем, с этим надо переспать».
Словно по мановению волшебной
Дома Виталик приготовил яичницу с сыром, включил музыку и размеренно выпил полбутылки. Дневник убрал с глаз подальше. «Нет, с этим надо переспать, переспать надо…» Образ Аллы Львовны неотвязно маячил в памяти. Очень странная женщина и… привлекательная. Почему она так отпрянула, открыв ему дверь? Почему она выглядит моложе своих лет? Да, пластика сейчас делает чудеса, но у неё ведь и голос молодой, пусть и хриплый. Чертовщина какая-то.
Виталик бесцельно шатался по квартире и курил, пока не приехала Ирка-дырка. Допили зубровку и легли. В то время как она, по обыкновению, занималась членом, думы его обладателя были где-то очень далеко, а в разгар оральных ласк Виталик вообще провалился в сон.
+ + +
Проснувшись на следующее утро позже обычного, Виталик обнаружил, что Ирки-дырки дома нет. Ни записки на столе, ни сообщений в телефоне от неё не было. Ладно, если надо – позвонит. Сейчас он был заинтригован делом. «Самое время почитать дневник», – подумал Виталик, но сначала позавтракал и принял душ, чтобы бытовые мелочи не отвлекали. Усевшись в кресло с тетрадью, он бросил взгляд на комнатные часы: без четверти десять. О’кей, если будут вопросы, можно звонить клиентке, не боясь её потревожить.
Он начал с изучения внешнего вида документа, зная, что вещь сама по себе может кое-что рассказать о своём владельце. Обложка была потрёпанная и выцветшая, но это мало о чём говорило: просто человек, скорее всего, пользовался тетрадью часто, перекладывал ее из стола в сумку и обратно. Да и тонкий картон, из которого обложка сделана, недолговечен. Виталик открыл первую страницу и бегло пробежался по почерку. Буквы были прямые и довольно крупные, высотой не менее пяти миллиметров. Виталик не был графологом, но, тем не менее, знал, что прямой почерк говорит о внутренней гармонии и уравновешенности характера, трезвом взгляде человека на жизнь. Крупность же букв – о том, что это открытая и эмоциональная личность с задатками лидера: такие люди имеют все качества, чтобы идти в авангарде жизни. С другой стороны, чем почерк крупнее, тем сложнее его обладателю держать себя в руках, контролировать чувства. Теперь поля, которые во время записей оставлял слева покойный. Отступ слева весьма широкий, а это тоже свидетельство открытости человека, «души нараспашку». Вот, собственно, и всё, что заключил Виталик. Теперь эти поверхностные суждения оставалось подтвердить прочитанным. И он приступил.
Фамилии или инициалов владельца ни на обложке, ни в начале записей не было, что слегка озадачило Виталика: вчера он забыл узнать у Аллы Львовны её фамилию. «Ладно, в тексте наверняка что-нибудь найду, – обнадёжил он себя. – И фотография парня
фамилия
фото
почему вырваны первые страницы
+ + +
Первая запись была датирована 15-м января позапрошлого года.
«Сашечка, ты что завтра делаешь после шести?» – позвонил вчера вечером Корнеич. Отвечаю: «А что ты можешь предложить?»
– Ничего такого из ряда вон, – говорит. – Моей Катюне надоело однообразие: всё трах да трах. Хочет, видишь ли, познакомиться хоть с кем-нибудь из моих друзей и пообщаться в тёплой обстановке. Что-то в духе званого ужина вчетвером.
– Друг – это я, понятно. Вас двое, а я, значит, номер три. А кто четвертый?
– Её подруга будет. Тебе надо только приехать, выпивку и закуску мы берём на себя.
– Куда приехать?
– На нашу съёмную, куда же еще?
– А подружка-то, поди, страшная, – говорю.
– Подруга вполне сойдёт, не волнуйся. Я её видел.
Я, наверное, слишком мнительный, потому что, услышав его предложение, почувствовал какую-то неискренность, что ли. А вдруг полный отстой? Но, с другой стороны, как убить завтрашний вечер, я не знаю…
– Согласен, – говорю. – А вместо меня никто не хочет пойти?
– Что значит вместо тебя? Я же тебя приглашаю.
16 янв. Пишу дальше. Вечер оказался типовой, как и ожидалось. Бессчётное количество раз имел честь присутствовать. Оставляю на память пару строк, но строк осторожных, чтобы не спалиться. Мать в курсе, что я веду дневник, и хотя она не будет читать – всё-таки кто знает? Я его всегда закрываю в ящике стола, а ключ ношу с собой. И, тем не менее, всё равно кто-то сверху одёргивает: «Вот это не пиши, мало ли…» Либо я перестраховываюсь, либо просто паскудно трушу.
Приезжаю. Корнеич и Катюня дома, а подруга её завалилась через полчаса. Я с Катюней раньше не здоровался, знал только, что Серёгина баба – и хватит. Вот и представил он ей меня, наконец. Теперь будем кивать друг другу при встрече. Подружку её зовут Ира. Она постарше нас, если я что-то смыслю в определении бабского возраста, но весьма завлекательная. Сухое, что было на столе, цедили долго и нудно. Корнеич подловил момент, когда бабы вышли на кухню, и хищно выпил полстакана водки из бара, а мне что-то неохота было. «Скучновато сидим», – прокомментировал он свою выходку. Ещё бы… Типовые беседы под хип-хоп, играющий фоном, и больше ничего. Хорошо хоть, что бабы не пытались умничать. Когда всё закончилось, я «по долгу службы» решил проводить Иру. Повезло, что живет относительно недалеко от меня. По дороге в основном молчали. Катюня, конечно, более общительная, а вообще хрен их разберёт. Помялись у подъезда и сдержанно попрощались, хотя она сказала, что живёт одна и могла бы, конечно, пригласить зайти: время-то было ещё детское. Благонравная. Да я бы и не принял приглашения, наверное. Всё равно больше не встретимся. Мы ведь с ней были подставными лицами
Конец ознакомительного фрагмента.