Случай в Момчилово [Контрразведка]
Шрифт:
— Напротив, — Ичеренская покачала головой. — Я еще ни разу не была в вашем Момчилове. — И, выпустив струю дыма, добавила: — И не испытываю особого желания ехать туда.
— Вы очень много теряете, — улыбнулся Аввакум. — Момчиловский пейзаж просто великолепен. К тому же в тех краях некогда подвизался воевода Момчил — вы, конечно, помните из истории этого замечательного героя? Столица его была на юге, в долине, но крепостью, вероятно, был неприступный Карабаир. Я надеюсь обнаружить там какие-нибудь его следы. Но вы не любите гор, это плохо.
— Да, плохо, — подтвердила
— А ваш брат тоже не любит гор?
Брови ее дрогнули, она посмотрела по сторонам.
— У меня нет брата.
После некоторой паузы Аввакум усмехнулся.
— Вы бы хоть в детях своих воспитывали любовь к природе, — сказал он и посмотрел ей в глаза.
Зрачки ее вдруг расширились, словно она увидела перед собой что-то ужасное. Она отпрянула назад, как будто ей грозил удар по голове. — У меня нет детей, — прошептала она. — Гражданка Виктория, — Аввакум запнулся, — как звали вас по отцу? Извините, но я люблю называть дам полным именем.
— Стефанова Стратева, — впервые улыбнулась Ичеренская.
Гражданка Виктория Стефанова Стратева, — торжественно возгласил Аввакум. — Господь милостив, не отчаивайтесь. Вы еще так молоды! У вас наверняка еще будет полдюжины детей! Она пожала плечами и снова замолчала. Аввакум встал.
— Будет ли от вас какое поручение? Может, что-нибудь передать вашему супругу?
— Нет, не будет, — прошептала Ичеренская.
На прощание он снова поцеловал ей руку, засмеялся, хотя чувствовал, как что-то сдавило ему горло, а в ушах, казалось, рокотал водопад.
Аввакум погнал мотоцикл к управлению, а когда вошел туда, сразу же попросил срочно доставить ему сведения о пловдивском семействе Стратевых.
Через полчаса, прикуривая сигарету от сигареты, Аввакум внимательно листал небольшую стопку бумаг.
Стефан Стратев, уроженец Пловдива, долгие годы был комиссионером и представителем английских фирм сельскохозяйственных машин. Жена его, Иллария Печеникова, тоже уроженка Пловдива, в тысяча девятьсот двадцать втором году бежала с каким-то чиновником английского консульства, взяв с собой четырехлетнего сына Иллария. Шесть лет спустя Стефан Стратев вступил вторично в брак; от второй жены у него родилась дочь Виктория. Перед самым началом второй мировой войны мать Виктории умерла, а в конце тысяча девятьсот сорок четвертого года умер и сам Стефан. По непроверенным сведениям, Иллария, брошенная своим английским другом, нашла в Англии какого-то болгарина, за которого вышла замуж, но это только слухи…
Часов в пять вечера Аввакум отправился обратно в Момчилово.
25
Балабаница встретила его у порога — улыбающаяся, веселая, с засученными рукавами.
— Эй, человек божий, да ты совсем с глаз пропал! — сказала она, преданно глядя на него. — Где ты скитался целый день?
— Слонялся по окрестностям, — ответил Аввакум. — Такова моя работа — колесить по дорогам да выискивать старину!
— Старину! — громко рассмеялась Балабаница. — Нашел за чем ездить! Старина у тебя дома, вот перед тобой. Я-то для чего? Она стояла в сенях и лукаво глядела
— Такой старины, как ты, я боюсь как огня, — сказал Аввакум. — Того и гляди загорюсь!
— Да ведь я же тебе в матери гожусь, бог с тобой! — хохотала Бала-баница, подбоченясь.
— Мамулечка, роднулечка, — засмеялся Аввакум и положил ей на плечо руку, — найди-ка мне какую-нибудь дерюгу накрыть мотоцикл, а то, пожалуй, ночью опять дождь пойдет.
— Об этом не беспокойся, — ответила Балабаница, делая вид, что не замечает его руки. — Ступай в дом да согрейся и обсушись, а то промок весь, как мышь. Смотри, как бы не оставил вдову с шестью сосунками.
— Сохрани господь! — со вздохом воскликнул Аввакум. — А за твою доброту, Балабаница, я от всего сердца тебя благодарю, но мне первым долгом необходимо заглянуть к бай Гроздану, так мы с ним условились.
Балабаница слегка отодвинулась и нахмурила брови.
— Вчера друзья, сегодня бай Гроздан, а завтра еще кто-нибудь! — погрозила она ему пальцем.
Из дома доносился запах горячих хлебцев. Аввакум проглотил слюну — с самого утра у него крошки не было во рту.
— Ничего, зато проголодаюсь как следует, — сказал Аввакум, направляясь к калитке. — Сейчас у меня что-то нет аппетита!
Вечер был ветреный, холодный, мрак стоял непроглядный.
Он шел по окраинным улочкам и несколько раз чуть не поскользнулся. До Илязова дома было меньше километра, но, чтобы дойти, ему потребовалось минут сорок. Когда наконец он добрался до высоких ворот, фосфоресцирующие стрелки его часов показывали десять.
Он сделал глубокий вдох, провел рукой по лицу и немного постоял. Кровь стучала в висках; казалось, земля убегала из-под ног.
Аввакум подумал: «Сменили ли охрану?»
Он кашлянул и тихо открыл калитку. В нескольких шагах раздался зычный голос:
— Кто идет? Голос был незнаком.
— Я хочу проверить часы, — сказал Аввакум. — Который час?
— Проходи, — ответил более мягко постовой.
Приходилось работать без света, поэтому время, пока он возился с наружным замком, показалось ему вечностью.
Войдя наконец в мрачную каменную прихожую, он опустился на пол, чтобы отдохнуть минуту-две. Опершись головой о стену, он закрыл глаза и испытал невообразимое блаженство. «Как хорошо!» — со вздохом подумал он. И тут же почувствовал, что погружается в тихое, спокойное море тьмы, расцвеченное тут и там зелеными и лиловыми пятнами.
Открыв глаза, Аввакум испугался: неужели он проспал самое подходящее для работы время? Было такое ощущение, будто он провел во сне много часов, столько видений промелькнуло перед глазами.
Взглянул на часы — двадцать минут одиннадцатого.
Как он и предполагал, огромный замок складского помещения только пугал своими размерами, на самом деле это был весьма примитивный механизм. Аввакум, который не испытывал удовольствия от легких побед, даже нахмурился. Прежде всего он завесил окошко своим пиджаком, а поверх его пристроил еще плащ. Потом зажег фонарик, нашел в карманах две булавки и приколол края «занавесок» к раме, чтобы не было просветов.