Случай в ресторане
Шрифт:
– Она знает тебя?
– Нет, откуда?
– Хорошо поет. Я не люблю, когда визжат.
– Да, да…
Детина отклонился от стола, гулко стукнул ладонью себя в грудь. Шумно вздохнул.
– Добрый шашлычишко.
– Вы – какие-то хозяева жизни. Я не умел так, – грустно сказал старичок.
Оркестранты опять взялись за инструменты. Опять вышла девушка, поправила микрофон.
Детина закурил.
– Пришла, – показал он глазами на нее.
Старичок обернулся, мельком глянул на девушку.
– Я
Девушка запела. Песенка была о том, как она влюбилась в молчаливого парня, мучилась с ним, но любила.
Детина слушал, задумчиво улыбался. Старичок опять ушел в себя, опять потух его взор и отвисла губа.
Девушка шутила, рассказывала, как она любила такого вот идиота, который умел произносить только «ага» и «ого». Хорошая песенка, озорная. Казалось, девушка про себя рассказывает – так просто у нее получалось. И оттого, что она рассказывала это всем, не боялась, казалась она такой родной, милой…
Детина ощутил в груди странную, горячую радость. Жизнь со всеми своими заботами и делами отодвинулась далеко-далеко. Остались только звуки ее, песня. Можно было шагать в пустоте, делая огромные шаги, так легко сделалось.
– Давай еще, батя! – Парень налил старичку и себе.
Старичок покорно выпил, закрутил головой и сказал:
– Это что же такое будет со мной?
– Ничего не будет. Мне тоже что-то жалко ее, – признался парень. – Поет тут пьяным харям.
– О!.. – Старичок нацелился на него белым пальчиком. – Женись на ней! И увези куда-нибудь. В Сибирь. Ты же можешь… Ты вон какой!..
– Во-первых, я женатый, – возразил детина. – А потом: разве ж она поедет в Сибирь? Ты подумай…
– С тобой поехала бы.
– Едва ли.
Старичка заметно развезло. Он вытер рот, бросил скомканный платок на стол, заговорил горячо и поучительно:
– Никогда не надо так рассуждать: поехала, не поехала. Увидел, человек нуждается в помощи, – бери и помогай. Не спрашивай. Тем более Бог ничем, кажется, не обидел – ты же сильный!
– Я женатый! – опять возразил детина. – Ты что?
– Я не о том. Я о тенденции… Налей-ка мне еще. Что-то мне сегодня ужасно хорошо.
Детина налил в синюю рюмку. И себе тоже налил в фужер.
– Ты мне напомнил одного хорошего человека, – стал рассказывать старичок. – Ты кричишь здорово?
– Как кричишь?
– Ну-ка рявкни, – попросил старичок.
– Зачем?
– Я послушаю. Рявкни.
– Нас же выведут отсюда.
– Та-а… Плевать! Рявкни по-медвежьи, я прошу.
Детина поставил фужер, набрал воздуху и рявкнул.
Танцующие остановились, со всех столиков обернулись к ним.
Старичок влюбленно смотрел на парня.
– Хорошо. Был у меня товарищ,
Вышла певица и запела какую-то незнакомую песню. Детина не разбирал слов, да и не хотел разбирать. Опять облапил голову и сидел, слушал.
– Давай увезем ее? – предложил он старичку. – Она у нас в клубе петь будет.
– Давай, – согласился старичок. – У меня душа спокойнее будет. Давай, Ваня!
– Меня Семеном зовут.
– Все равно. Давай, сынок, спасем человека!
Детина слушал старичка, и у него увлажнились глаза. Пудовые кулаки его сами собой сжимались на столе.
– Ты тоже поедешь со мной, – заявил он.
– Я? Поеду! – Старичок пристукнул сухим кулачком по столу. – Мы из нее певицу сделаем! Я понимаю в этом толк.
К ним подошла официантка.
– Товарищи, что тут у вас? Кричите… Вы же не в лесу, верно?
– Спокойно, – сказал детина. – Мы все понимаем.
– С вас получить можно? – обратилась официантка к старичку.
– Спокойно, – сказал старичок. – Продолжайте заниматься своим делом.
Официантка удивленно посмотрела на него и ушла.
– Я всю жизнь хотел быть сильным и помогать людям, но у меня не получилось – я слаб.
– Ничего, – сказал детина. – Ты видишь? – Показал кулак. – Со мной не пропадешь: с ходу любого укокошу.
– Ах, как я бездарно прожил, Ваня! Как жалко… Я даже не любил – боялся любить, ей-Богу.
– Почему?
Старичок не слушал детину, говорил сам.
– А была вот такая же и тоже пела… Ужасно пела! И я так же сидел и слушал. Ее тоже надо было спасти. Там были офицеры… Это давно было. Красавцы!.. Тьфу! – Старичок затряс головкой. – Лучше бы я ошибался, лучше бы пил, – может, смелее был бы. Я же ни разу в жизни не ошибся, Ваня! – Он стукнул себя в грудь, помигал подслеповатыми глазами. – Ни одной штуки за всю жизнь не выкинул. Ты можешь поверить?
– А что тут плохого?
– Ни одного проступка – это отвратительно. Это ужасно! Когда меня жалели, мне казалось – любят, когда сам любил – я рассуждал и боялся.
– Лишка выпил, батя, – сказал парень. – Закусывай.
– Ты не понимаешь – это хорошо. Не надо понимать такие вещи.
– В Сибирь-то поедем?
– Поедем. Я допью это?
– Пей, – разрешил детина.
Старичок допил коньяк, трахнул рюмку об пол. Она со звоном разлетелась. А сам лег грудью на стол и заплакал.
К их столику шли официантка и швейцар. Детина, прищурившись, спокойно смотрел на них. Он был готов защищать старичка. Ему даже хотелось, чтобы его нужно было защищать.