Случайная мама
Шрифт:
Теперь понимаю, что я и без того слишком долго откладывала жизнь на потом, как будто у меня будет вторая.
– Может, и подумаю, – соглашаюсь. – Вон в клинике эко так и осталась сперма француза-блондина, а за нее, между прочим, уплачено. Бухгалтер во мне против того, что дебет с кредитом не сошелся.
Алиса улыбается. Натали берет с меня обещание, что на днях мы снова увидимся, и идет готовить корзинку с провизией для Егора. Лука роняет фразу насчет моего не слишком большого патриотизма.
– Это международная интеграция, – отмахиваюсь
Но моя улыбка медленно тает, едва мой взгляд натыкается на мрачного Матвея Сергеевича. Он что, как и его сын, тоже большой патриот?
– Пойдем, – говорит он так, словно он командир, а я салага у него на плацу, – провожу тебя.
Подойдя, подхватывает под руку и ведет меня к выводу. А хватка жесткая, и он очень быстро идет – я даже не могу обернуться.
– Я так понимаю, у нас сегодня быстрые проводы? – спрашиваю я почти на бегу. – Вручения цветочков и махания платочком не будет?
– Все это мы с тобой уже проходили. Попробуем кое-что новое.
– Как интересно!
Воодушевившись, я уже сама едва не припрыгиваю. Мы тормозим у моей машины. Яров крутит головой, по-прежнему не отпуская меня, а потом как рявкнет:
– Костя! Ты что, уже где-то улегся? Тренируешься, как проводить время после своего увольнения?
Его водитель выскакивает как черт из табакерки. Тут же оказывается рядом. Но не скажешь, что чем-то обижен. Привык к нему, что ли?
– Неси! – командует Яров.
Костя исчезает, и мы остаемся один на один. Матвей Сергеевич медленно выдыхает, будто откидывая эмоции, и снова становится на удивление спокойным и на радость мне, как и прежде, уравновешенным.
Но на всякий случай под руку не лезу. Стою, смотрю, как он по-хозяйски открывает багажник моей машины. А тут уж и Костя идет с каким-то ящиком.
– Ставь, – распоряжается Яров. – И второй не забудь.
Костя снова улетает, а я решаю, что уже можно взглянуть. Все-таки машина моя, и я же должна быть в курсе, что буду перевозить! Откидываю пленку, которой накрыт ящик, и изумленно таращусь на его содержимое.
Тушки. Уже разделанные. В неприличном количестве. Я даже не берусь сосчитать и угадать, кто есть кто. Могу только определить, что это и то, что бегало, и то, что летало.
А рядом уже размещают второй ящик. Протянув руку, Яров откидывает ткань, и я вижу грибы. Их много.
Не в силах что-либо произнести, я перевожу взгляд на Ярова. То есть, пока я спала… он в это время… и все для меня…
– Опознаешь?
– После вашего урока в грибном ресторане? – мой голос чуть сиплый, и я говорю чуть громче, чтобы это было незаметно. – Конечно. Это белые грибы. Я хорошая ученица, Матвей Сергеевич.
– Тогда почему мне каждый раз хочется влепить тебе единицу?
Я вожу носком кроссовки по дорожке и смущенно пожимаю плечами. Снова смотрю на содержимое ящиков. И снова на Ярова. От порыва обнять его меня останавливает яркое воспоминание – его слова про «маленькое
Хочу ли я быть одной из Светлан? Нет. А другие варианты он не рассматривает.
Хмурится, как будто может заглянуть в мои мысли, и ему не нравится то, что он видит. Легкая проседь, пронзительный взгляд серых глаз, даже эта морщинка, которая сейчас проявляется, его тяжелый характер… Я достаточно взрослая девочка, чтобы признать: мне в нем нравится все. Но это ничего не меняет.
Легкое общение, флирт для поднятия настроения – на уровень выше лучше не подниматься.
– Что-то не так?
– Все так, спасибо большое. Разве что…
– Я искал, – говорит он с нажимом, видя, что я не решаюсь продолжить. – Мамонтов не было.
– Понимаю, – вздыхаю я и решаюсь озвучить: – Отличный запас на всю осень. А щепотка соли к нему, случайно, не прилагается?
Глава 21
– Да уж, – восхищенно тянет бабушка, возясь у плиты, – повезло с мужем твоей подруге. Деньги – что? Сегодня есть – завтра нет. Мы такое уже не раз проходили. А с таким мужчиной и без денег не пропадешь.
Я продолжаю приводить в порядок грибы, очищая их от веточек и листочков, а бабушка уже возится с банками.
– Бабуль, – говорю я, – зря ты это затеяла. Ты же знаешь, что у нас купорка слабо идет. И огурцы стоят, и помидоры – что мы со всем этим будем делать?
– Ничего, зима свое возьмет.
С другой стороны, долго хранить их нельзя, своих подружек-соседок она уже угостила, так что сидим, занимаемся. Я прерываюсь только на то, чтобы то и дело выпускать кошку на улицу.
– Что она так часто бегает? Погоду, что ли, сверяет? – ворчу я, вернувшись с очередных ее проводов.
Казалось бы, благодатная тема для разговора – бабушка своего приемыша любит, хотя та и успела еще что-то разбить. Но нет.
– Добытчик, – продолжает бабушка. – Жаль, мало сейчас таких мужчин. Днем в конторах штаны протирают, вечерами – то же самое на диване. А здесь даже у меня женские инстинкты проснулись!
– Это ты про желание постоять у плиты или еще раз замуж сходить?
Бабушка улыбается и отмахивается от меня большой ложкой. Хорошо, что у нее хорошее настроение. Мое вот как-то не очень, несмотря на то, что я привезла домой не только дичь и грибы, но и две пачки соли.
– Телефон убери, – оглянувшись, говорит бабушка, – лежит у тебя под рукой, только мешает. Не замечаешь, что ли?
Не замечаю, угу. Ни сообщения, ни звонка. Почему-то я думала, что он позвонит. Хотя бы потому, что мы простились на ноте неопределенности. Для него, естественно. Я-то выводы сделала. Или свои он сделал даже раньше меня?
Я отодвигаю телефон чуть подальше, но сама все равно то и дело посматриваю на темный экран. Пока ехала домой, репетировала и голос, и тон, и пару реплик подготовила, чтобы убедить его, что мне такие отношения не нужны. Похоже, ему они нужны еще меньше.