Случайная новая жизнь
Шрифт:
– Сама справлюсь, – согласилась я с его молчаливым ругательством.
Когда занесла тесак над колдуном, тот вскрикнул от неожиданности. Ржавое лезвие с трудом разрезало веревки на руках – пришлось помучаться.
Фоня растер запястья, помог себе сесть и привалился к ножке стола.
– Вот теперь я могу колдовать! – радостно закивал он и принялся шарить по карманам. – Где же… Хм…
Я смотрела на него внимательнее, чем новый эпизод любимого сериала. Крючковатые пальцы колдуна залезали в один карман, ощупывали пустоту и лезли в другой. Если вытащит какую-нибудь подозрительную, опасную
– Нашел! – закричал он, вытаскивая на свет кусочек голубого мела.
Даже Кондратий отвлекся от работы. Мы с домовым переглянулись, и дух закатил глаза. Потом вновь спрятался за печкой, откуда доносился треск сухих поленьев, а я повернулась к Фоне.
– Издеваешься?
– Священный круг двуликого можно нарисовать только порошком из костей голубокрового дракона. Это он и есть. Только спрессованный, чтобы удобнее было.
– Они все-таки существуют? – ошеломленно уточнила я у Кондратия.
Домовой кивнул:
– Говорил же тебе – в горах живут драконы. Только голубокровых осталось всего ничего. Скоро совсем вымрут.
– Что ж, хорошо, что у нас есть кусочек порошка. Давай, Фоня, рисуй! – от радости я вернула сковородку на место и даже отложила тесак.
Мысленно я делала шаг через портал, или через что там моя душа улетит на Землю. Немедленно ворвусь в ванную, наполню ее горячей водой и пеной, намажусь кремами! А потом чистая и вкусно пахнущая, с идеально уложенными волосами сяду в новую машину, которую еще не успела обкатать и поеду в ресторан. Ох, господи, неужели это произойдет! Больше никакой мерзлой картошки, никакой сырой постели и плесени в подушке.
– А, нет, – пробормотал Фоня. – Это не тот мелок… Этот от тараканов.
Мечты в моей голове разбились с оглушающим звоном. Я моргнула, прогоняя фантазии о горячем сочном стейке, и вперила злой взгляд в растерянного колдуна.
Фоня поджал губы и попытался улыбнуться.
– Ошибочка вышла, – развел он руками.
– Нужный мелок где? – рыкнула я.
– Не знаю. Потерять не мог – слишком ценный. Украл кто?
– Ты у меня спрашиваешь? В лесу валялся без сознания, там и посеял!
Колдун мигом впал в отчаяние. Вытаращил глаза, и на его лбу появилась испарина.
– Не может быть… Не может быть! А я-то думаю, зачем кому-то бить честного человека по голове?!
– Честного человека, – проворчала я с усмешкой. – Вспоминай, где достать еще порошка, а пока вспоминаешь – посиди с закрытым ртом.
Жалости к колдунишке у меня не было. Он посмел выдернуть мою душу из родного мира по просьбе какой-то Алайи, так пусть теперь тоже помучается. Страха, кстати, он во мне тоже не вызывал. Хоть и говорит, что является учеником опасного черного мага, но таковым не выглядит. Я бы скорее решила, что он был слугой у черного мага, и пока годами вытирал пыль в его кабинете, нахватался сомнительных знаний.
Фоня довольно быстро перестал мычать в тряпку, которой я замотала ему рот. Мне нужно было подумать в тишине, а пока думаю – приготовить поесть.
Я притащила зайца из прихожей на кухню. Положила
Взглядом я поискала помощи у Кондратия. Тот посмотрел на меня коротко, но или не понял, чего я хочу, или не подал виду. Принялся насвистывать под нос заунывную мелодию и, чеканя каждый шаг, отправился в прихожую. Спустя секунды оттуда донесся металлический звон ведер. Потом плеск воды в бочке.
Домовой вернулся в кухню с маленьким ведерком, полным мыльной воды. Всё так же не обращая на меня внимания, с кряхтением подтянул скамейку к окошку и намочил тряпку. Шлёп! Тряпка заскользила по стеклу, оставляя грязные разводы. Кондратий тихонько напевал, его усы довольно топорщились.
– Я не умею разделывать зверей, – сообщила я домовому в спину, надеясь, что он надо мной сжалится. – Я вообще впервые вижу неразделанную тушку. Обычно их продают уже без шкурки.
– Как ты жила вообще в своем мире? – недовольно проворчал Кондратий. – В первый день даже с кровати не поднималась, рыдала, глядя на мышонка в углу. Маленький совсем еще был и помер, пришибленный ботинком.
– Прекрасно я жила. Готовить самостоятельно не приходилось.
– Ну так учись. Самое время, по-моему.
Я почти бросила нож на стол, но голод о себе напомнил урчанием в животе и тошнотой. От недоедания временами кружилась голова. Организм требовал мяса, хотя бы заячьего.
Из-за стола донеслось мычание. Фоня требовал дать ему слово.
– Что? – я отодвинула тряпку с его рта и добавила раздражения во взгляд. Колдун должен понять, что болтать я не планировала.
– Я умею разделывать тушки, – сказал он. Не уточнил, чьи именно тушки, и эта неопределенность в ответе заставила меня поежиться. Неизвестно, как в этом мире относятся к убийствам. Может быть, тут у черных колдунов есть законное право на парочку умерщвлений в год.
Живот вновь заурчал. Заяц продолжал портиться. А у меня был выбор – замарать руки самой, или позволить колдуну встать к столу. Если развяжу Фоню, а он сбежит, то мне по-любому придется научиться готовить…
– Сама справлюсь, – сказала я, вот уже второй раз за день. Действительно, я всё могу сама. Зачем кого-то просить о помощи? Раньше эта сакраментальная мудрость почему-то была мне недоступна.
Мне понадобилось много времени, чтобы найти в себе силы подступиться к зайцу. Кондратий продолжал скрипеть тряпкой по стеклу, уже ставшее чистым, а я расхаживала из угла в угол, прежде чем вновь взяться за нож.
Слезы от жалости к зверьку душили. От отвращения меня всю передергивало, но шкурка была снята. Я даже удивилась, как легко она отстала от мяса.
Когда я с довольным видом отступила от стола и выглянула в окно, на улице обнаружилась глубокая ночь.
– Кондратий? – позвала домового ошеломленно. – А который час?..
Из-за стола донесся храп. Фоня беспечно дрых, сидя кое-как. Тут же раздался глухой стук тела об пол, и храп усилился.
Домовой молчал. Ему редко нужно сон, поэтому вряд ли он сейчас спит, а значит, слышит меня. Только почему-то игнорирует.