Случайная война: Вторая мировая
Шрифт:
— И ты его не убил?!
Хенниг фон Тресков надеялся, что сам сможет подложить бомбу. Он пытался устроить новое посещение Гитлером штаба группы войск, чтобы его застрелить. Сразу несколько офицеров выразили готовность убить фюрера. Но Гитлер избегал фронта.
Тресков исходил из того, что военную оппозицию должны возглавить генерал-фельдмаршалы, люди, к которым прислушаются в войсках. Они или заставят Гитлера уйти с поста главнокомандующего сухопутными войсками, или сместят фюрера.
Тресков попросил своего единомышленника — начальника разведывательного отдела
— Мы должны узнать его принципиальный взгляд на государственный переворот. Письма обсудить с глазу на глаз. Если откажется, то разговора не заводить.
Командующий группой армии "Юг" принял Герсдорфа один. Манштейн соглашался, что надо изменить состав руководства. Но не считал, что может сам поговорить с Гитлером. Только Клюге или Рундштедт способны так разговаривать с фюрером. Идею совместных действий всех генерал-фельдмаршалов он отклонил: прусский военачальник не бунтует. Полковник Герсдорф напомнил ему об исторических примерах, свидетельствовавших об обратном.
— Вы хотите его убить? — задал прямой вопрос Ман-штейн.
— Да, — ответил Герсдорф.
— В этом я участвовать не буду! — возбужденно сказал генерал-фельдмаршал. — Молодой офицерский корпус по-прежнему в восторге от Гитлера. На этом армия сломается.
Письмо Манштейну полковник даже не стал читать. Герсдорф только передал пожелание заговорщиков: если переворот удастся, принять пост начальника Генштаба вермахта. Манштейн ответил спокойно и с легким поклоном:
— Я всегда буду лоялен легальному правительству.
Заговорщики поняли, что на Манштейна рассчитывать нельзя: он хотел надежности и выполнял только приказы. Тресков выслушал рассказ Герсдорфа о беседе, покачивая головой и делая саркастические замечания.
Тресков знал, что Эрих фон Манштейн, командующий группой армий "Север" генерал-фельдмаршал Георг Кюхлер и новый командующий группой армий "Центр" генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге вовсе не национал-социалисты. Они не могли не понимать, что творит Гитлер. Но терпели безграничное невежество и преступления фюрера. Все существо Трескова бунтовало против этого. Он испытывал глубочайшее презрение к высшему генералитету.
Офицеры попытались еще раз поговорить с Клюге о заговоре. Прогуливаясь с ними перед ставкой, Клюге сам заговорил о тяжелом положении на фронте.
В какой-то момент Тресков произнес: "Этого человека надо убрать!", имея в виду Гитлера. И добавил:
— Господин генерал-фельдмаршал! Ведь мы уже перешли к практической стадии. Человек, который идет справа от вас, сам предпринял такую попытку.
— Как вы могли, Герсдорф? — удивился командующий.
— Это единственный путь спасти немецкий народ от окончательной гибели.
Понтер фон Клюге помолчал. Потом торжественно произнес:
— Дети мои, я ваш!
После этого они обменялись рукопожатиями.
— Теперь вы не можете повернуть
Тресков чувствовал театральность в поведении генерал-фельдмаршала, и, как показало будущее, не без оснований.
Более удачными оказались попытки привлечь на свою сторону молодых офицеров. Тресков избегал втягивать тех, кто сражался на фронте. Они едва ли могли поддержать заговор. И он не желал осложнять им жизнь. Ограничивался теми, кто служил не на передовой. Ему помогали красноречие и обаяние, сила убеждения, перед которой невозможно устоять. Многие становились молчаливыми союзниками: понимали, о чем идет речь, и не были против.
Поражение Германии становилось неизбежным. Не слишком ли поздно? — тревожился Тресков. Остается ли шанс на переговоры с противником? Если да — то с кем? По убеждениям он был англофил. Англия всегда хотела равновесия сил в Европе, следовательно, Лондону не нужно совсем исключить Германию и допускать гегемонию Советского Союза в Европе.
Тресков искал трещины в лагере союзников. Ни в чем этот союз не напоминал Антанту — "сердечное согласие". Уинстон Черчилль, которого он уважал как государственного деятеля, явно боялся русских. Свободная Германия была бы ему важна. Тресков исходил из того, что не надо настаивать ни на одном завоевании Гитлера. Новая Германия откажется и от Австрии, и от Судет. Достаточно границ 1937 года — с узким коридором в Восточную Пруссию. Он мечтал сохранить то, что еще недавно казалось немцам столь малым.
Тресков думал о и компромиссе на Востоке. Он был врагом большевизма, который отвергал как систему. Но считал себя другом русского народа. Он считал, что не так сложно "привлечь на свою сторону этот скромный, трудолюбивый, физически и морально здоровый народ". Тресков поддержал идею создания временного русского правительства и русской освободительной армии, которая бы сражалась против Сталина вместе с вермахтом. Но Гитлер не для того нападал на Советский Союз…
Для Трескова Сталин ничем не отличался от Гитлера. Но Сталин вроде бы не требовал безоговорочной капитуляции Германии, как Черчилль с Рузвельтом. Советский вождь говорил о немецком народе, который останется, когда не будет Гитлера. Можно ли договориться с коммунистами — пока немецкая армия еще представляет силу? Граф Шуленбург, бывший посол в Москве, считал переговоры возможными и был готов ради беседы со Сталиным перейти через линию фронта.
В начале апреля 1943 года Хенниг фон Тресков приехал в Берлин. Его ни о чем не подозревавшая жена была потрясена, узнав о попытках убить Гитлера. Гуляя с ней в парке Сан-Суси, он спросил:
— Хочешь сунуть голову в песок, сделать вид, что ничего не видишь? Тебе лучше знать. Я бы желал, чтобы моя жена была со мной заодно. Я не вижу никакой альтернативы. Гитлер не способен чему-то научиться и сделать выводы. Он погубит Германию. Только его смерть может спасти страну от больших несчастий. Я не понимаю, как люди могут считаться христианами, если они не враги этого режима. Подлинно убежденный христианин может быть только против режима.