Случайное расследование
Шрифт:
К Вишняковской остановке мы подъезжали уже на грани нервной истерики. Наташка вообще начала нести полную ахинею. Сережка клацал зубами, а я чувствовал в коленях такую слабость, что еле держался на ногах и чуть не падал при каждом рывке автобуса.
Когда мы приехали, то Сережка твердо сказал.
– Ждем здесь. Если через два часа он не придет, то переносим на потом.
– Отлично! – с облегчением согласились мы с Наташкой.
При этом я прочел на ее лице то же, что, наверное, было и на моем – «лишь бы он сегодня
Через час ожидания, я обнаружил, что мои товарищи стали повеселее, да и сам начал успокаиваться. «С чего мы взяли, что он куда-нибудь поедет? – думал я. – Может, он уже уехал. Или вообще решил провести день, уставившись в телевизор».
Сережка же с Наташкой, объединенные участием в грядущем преступлении, видя, что «объекта» нет, чуть ли не в салочки принялись играть на остановке.
Вишняков объявился, когда мы его уже не ждали, ждали автобус, чтобы уехать домой.
– Спокойно, - Сережка схватил меня за руку, так как я вскочил как ужаленный, увидев «объект». – Действуем, как договорились.
У Наташки при этом был вид, как у ученика, которому учительница по ошибке поставила пятерку за контрольную, а потом исправила ее на двойку.
– Ну чего замерли, - зло сказал Сережка, заметив нашу растерянность. – Айда за ним!
Мы перешли на остановку, где ожидал автобуса Вишняков. Он был все в той же ветровке и с неизменным целлофановым пакетом в руках. Людей на остановке было довольно-таки много, что как нельзя лучше подходило для наших целей.
Прибыл автобус, и пассажиры бросились штурмовать двери, чтобы занять места. Я заскочил в переднюю, а Сережка с Наташкой в заднюю, вслед за Вишняковым.
В автобусе я упорно старался не смотреть в сторону задней площадки, чтобы не выдать случайным взглядом ребят, но моя голова сама по себе поворачивалась туда, как будто жила отдельной жизнью.
Зрелище, которое развернулось там, было в тысячу раз интереснее разных там фильмов и книжек.
Вот Наташка трясущимися руками достает из сумки картонную коробку из под конфет, открывает ее и, «нечаянно», вываливает все содержимое под ноги пассажирам. А коробочка-то полна разными фантиками, стикерсами, безделушками и прочими девчоночьими радостями.
– Мамочки! – горестно вопит она на весь автобусный салон, и крокодильи слезы текут у нее по лицу. – Что же мне теперь делать?!!
Я сам чуть не прослезился, вспомнив, с каким трудом мы добывали все это добро. Мне даже пришлось поменять отличный плакат с Арнольдом Шварценеггером на проклятые стикерсы.
Пассажиры наперебой начинают утешать Наташку, которая бьется уже в настоящей истерике, издавая один противный звук, от которого закладывает уши и начинает болеть голова.
– УУУУУУУУУ!
Кто-то уже ползает и собирает злосчастные бумажки вместе с Аникушиной. Другие суют ей конфеты и яблоки,
Вишняков тоже не остается в стороне, пытается погладить по голове несчастную девочку, наклоняется за стикерсом.
Сережка на миг прижимается к нему и так же быстро отшатывается. Лицо у него расплывается в такой счастливой улыбке, что я понимаю, что все удалось.
Тут мы подъезжаем к остановке, и Сережка выпрыгивает из автобуса. Мы же едем дальше.
Сердобольные пассажиры наконец умудряются собрать почти всю Наташкину дребедень обратно в коробку. Какие все-таки у нас отзывчивые и добрые люди в городе!
На следующей остановке сходим и мы, а автобус едет дальше, увозя всех этих прекрасных людей и обворованного Вишнякова.
Наташка вытирает слезы и говорит.
– Ну, как я?
Я вместо ответа показываю ей большой палец поднятый вверх.
– Я сначала притворялась, понарошку плакала, а потом мне так жалко все стало, - рассказывает она.
– Ясно – понятно, - говорю я. – Я сам чуть поднимать не кинулся всю эту ерунду.
Смеясь и шутя, мы возвращаемся домой, зная, что Сережка с нетерпением дожидается нас.
Встретиться мы договорились на крыше, даже Наташке решено было выдать нашу тайну, как мы туда попадаем. Как никак она уже была нашей полноправной сообщницей.
Я помог Наташке преодолеть прутья решетки и мы выбрались наверх. Сережка уже ждал нас.
Горд он был собой неимоверно! Как будто не кражу совершил, а, по меньшей мере, полет в космос. Сиял как начищенная монета.
– Ловко я? – произнес он и показал нам свою добычу, четыре ключа на брелоке.
– А вот еще, - он вытащил из кармана кошелек.
– Сережка, - накинулся я на него. – Ты что? Ну ключи для расследования нам нужны. А кошелек–то зачем воровать надо было?
Наташка тоже смотрела на него с осуждением и испугом, видно Сережка ей представился настоящим бандитом.
– Вот так вы значит, - заявил Сережка, ничуть не смутившись. – Что вы на меня так смотрите? Я кошелек специально взял, чтобы Вишняков не заподозрил ничего. А то, что это за кража, если одни ключи крадут, а кошелек, который лежит в том же кармане, оставляют. Да там и не было почти ничего, кстати… Сами посмотрите.
Он протянул нам кошелек. В нем лежали разные квитанции, тридцать рублей и маленькая цветная фотография какого-то рыжего мальчишки.
Мы с Наташкой успокоились. Не обеднеет наш «объект» от тридцати рублей.
– Раз все получилось так удачно, - торжественно объявил Сережка. – Предлагаю отметить наше боевое крещение. Ты, Мотька, сегодня ничего не делал, так что бери деньги и дуй за чипсами и «пепси».
Я согласно кивнул, взял деньги и пошел в магазин. По мне так лучше все время за чипсами гонять, чем по чужим карманам лазить. Безопаснее.