Случайный билет в детство
Шрифт:
Когда Щупко начала собирать наши работы, в кабинет, с журналом в руках, зашел Коротов.
— Садитесь. — Он остановился у доски и объявил:
— Ваши контрольные работы проверены. Могу обрадовать — плохих оценок, то есть двоек — нет. Да и троек всего две. Сейчас я объявлю результаты по вашим работам и, соответственно, оценки за год.
— Итак, — Василий Владимирович открыл журнал. — Антонова — пять, Агаревич — четыре, Васильчиков — три, Волжанин — четыре, Вязов — четыре…
Дальше я слушал в пол уха.
— … Зеленина — пять… Толина — пять … Савин —
— Оп-па! — удивился Олег, — я на такую оценку и не надеялся. Вот повезло…
На стол упала записка. Развернул. «Огромное спасибо!!!», а под надписью довольная рожица.
— А это от кого? — спросил Савин.
Я понял от кого, но промолчал, просто пожав плечами.
— Наш пострел, — хмыкнул Савин, — сам не знает где поспел.
Потом учителя ушли проверять наши «шедевры», а мы остались в классе, обсуждать предстоящий поход и дискотеку. На удивление, преподаватели справились быстро.
Очень довольные мы шли домой, чуть ли не вприпрыжку. Не поддаться всеобщему настроению было невозможно. Да и итоговым оценкам можно было радоваться — у меня ни одной тройки за год. У Савина их на две меньше, чем в прошлом году, что привело его в дикий восторг.
У его подъезда остановились.
— Когда к Вершине пойдёшь? — спросил Олег.
— Откладывать не буду. Сейчас пообедаю и двину.
— Я с тобой, — а то опять втюхаешься в историю, вытаскивай потом тебя.
— Это когда такое было-то?
— Было-было, — усмехнулся Савин, — так что вместе пойдем.
Родители были дома. Порадовал их своими успехами и быстро пообедав, выскочил во двор. Олег уже ждал меня, меря шагами ширину дороги у крыльца. До четвертого дома топать далековато. Он находился на самом краю микрорайона, и идти к нему пришлось постоянно в гору, хоть и очень пологую. Пройдя мимо школы, Савин пошутил:
— Какое-то восхождение к Вершине.
Через пятнадцать минут мы подошли к четвертому дому. Эта пятиэтажка была восьмиподъездная, в отличие от остальных домов в микрорайоне. Из какого-то окна, в районе третьего этажа, слышалась отборная брань.
— Во загибает, — прислушался Олег, — и где тут Вершину искать?
— И спросить, блин, не у кого, — оглянулся я.
Напротив дома кроме играющих детей не было. Поймав пробегающего мимо мелкого мальчишку, спросили:
— Вершинина знаешь?
— Знаю, — кивнул тот важно.
— А где живет?
Пацан показал на третий этаж, с которого неслись звуки матерного скандала.
— Вон его окна. — И вывернувшись из рук, ускакал к песочнице.
— М-да, — пробормотал Олег, — можно было догадаться…
Во всех домах нашего микрорайона планировка была однотипная, поэтому определить номер квартиры труда не составило.
— Здесь меня подожди, — сказал я Савину, — чего вдвоём туда переться?
— Угу, — кивнул Олег и сел на лавку.
В подъезде невыносимо пахло краской. Советская, блин, химия — самая вонючая химия в мире! Стараясь не касаться стен и перил, и дышать через раз, поднялся на третий этаж. Нужная дверь была жутко обшарпанной и выглядела дико, среди
Только я собрался в последний раз долбануть по двери, как она сама распахнулась. Из квартиры на меня пахнуло жуткой смесью курева, потных тел и перегара, отчего я отшатнулся на шаг назад. Запах краски показался мне гораздо приятней. Кто-то в глубине комнат продолжал выстраивать матерные рулады.
Во, даёт! — подумал, слушая как в матерную композицию вплетаются словечки из «фени». А внутри-то какой бардак! М-да, тут уборки давно не проводили. Вдоль стены стояли разнокалиберные бутылки. Это сколько они выпили-то! Мне даже стало немного жаль Вершину. Попал парень под закон яблока, и не того, что на Ньютона свалилось, а того что рядом с деревом упало. С такими родителями дорога жизни определяется автоматически.
Из-за двери, держась за ручку, вышла женщина в халате с растрепанными волосами. Она, пьяно покачиваясь, смотрела на меня, щуря то один, то второй глаз. Видно в глазах троилось, и женщина пыталась сосчитать количество визитеров. Наконец она вперила в меня правый глаз и спросила хрипло:
— Чё надо?
— Игорь … дома? — через кашель выговорил я. Ну и дурман тут. У самого скоро в глазах троиться начнёт.
— Нет, шляется где-то. — Женщина скривилась и покачала головой. — А где, не знаю.
Дверь захлопнулась, обдав напоследок жуткой вонью. И как они не угорят там? Я быстро сбежал вниз, хотелось вдохнуть свежего воздуха, а то голова уже кружиться начала. На площадке первого этажа услышал какую-то возню, доносившуюся с улицы. Выскочив из подъезда, обнаружил, что три пацана окружили Савина и молотят его куда попало.
— Ё-п!
Сходу пробил кулаком ближнему, чуть выше поясницы. Второму, самому высокому, ударил вбок, сильно, не жалея. Терпеть ненавижу — когда всей толпой на одного. Теперь вон на асфальте от боли корячатся. Последнего пацана перехватил за руку и, загнув болевым, посадил его на асфальт рядом с остальными. Сидят, морщатся и зубами от боли скрипят. Белобрысый, что получил удар в поясницу, попытался приподняться и получил хлесткий удар в лоб.
— Сидеть! — рявкнул я всей троице, и спросил у Савина:
— Что за сыр-бор?
— Да вот, понимаешь, — ответил Олег, потирая челюсть, — сижу я на лавке, тебя жду, тут выходят двое из подъезда, и сразу плюют в меня.
— Не понял… как это плюют?
— А вот так, подошли и плюнули. — И Олег показал как — зычно харкнув в сторону, затем рассказал, как было дальше — после того, как оба плюнули, Савин зарядил одному по челюсти, а второму в грудь. Тут кто-то сзади налетел, сильно по спине ударив…