Случайный билет в детство

Стрелков Владислав Валентинович

Гомон на поляне нас прервал. Пацаны, что занимались установкой палаток, громко ругались. Не получалось их поставить, точней колышки в грунт забить. Под дерном-то камень сплошь.

Подошли к ним.

— А у вас, что за проблема? — спросил Григорьев.

— Колышки не вбиваются, — пожаловались пацаны, — Виктор Алексеевич! Камень под травой.

— Да? — прищурился Виктор. — А больше способов закрепить растяжки не знаете?

Ребята переглянулись и плечами пожали.

— Тут не за что крепить веревку…

— А ты что скажешь? — спросил меня Витя.

— Все просто, — отвечаю, — веревку

привязать посередине колышка, натянуть и прижать валуном, или двумя. Можно камней больше наложить, чтобы крепче было.

— Вот! — поднял палец Григорьев.

Ребята принялись заново возиться с палатками. Вскоре поставили самую большую. Видя что дело наладилось, Виктор удовлетворённо кивнул.

— Хорошо, — кивнул Виктор, — с кем пойдешь?

Я назвал всех, с кем по округе ходил дрова собирая:

— Савин, Расулов, Переходников… хватит, думаю.

— Тогда ты старший. И смотри, осторожно там!

Тут ещё не горы, по сравнению с теми, что гораздо дальше на юг, а так, горишки, но достаточно высокие, с крутыми склонами. И черт нас дернул лезть на Лысый Горшок именно тут. Если бы мы прошли обратно, где корова паслась, то могли подняться на гору по более пологому месту. Так нет, упрямо прем в лоб. Это все Савин: «Так короче, так короче… помнишь, как в песне — но мы выбираем трудный путь, опасный, как военная тропа».

До вершины Горшка, в принципе, недалеко, однако постоянно надо лезть по склону больше чем в тридцать градусов, но иногда откос становился круче. Только еловый лес, что покрывал большую часть горы, позволял подниматься как по серпантину, и то чуть ли не на карачках, из-за низких и разлапистых ветвей. Вылезли на маленькую полянку и решили отдохнуть.

— Глянь, — показывает на траву Женька, — тут тропка.

Мы смотрим вдоль нее.

— Ага, по ней бы спокойно и поднялись сюда.

— Нормальные герои всегда идут в обход?! — хмыкает Ильяс.

— Вяз, — говорит Савин, — я тебя не узнаю. То сам прешь в лоб, то вдруг легкие пути ищешь. А обратно тоже в обход бревна тащить собираешься?

— Нет, как раз обратно только вниз.

— А как?

— Потом объясню. Пошли.

Остаток пути дался легче, правда, попадались заросли шиповника. Мы поднялись на Лысый Горшок с северной стороны и, не поднимаясь до самой вершины, прошли налево. А вот и та самая восточная сторона со скальным выступом и отвесной стеной, тянущейся до самой вершины. Высота стены была около тридцати метров. По краям стены каменные осыпи, сходящиеся клином и тянущиеся вниз до самого леса. Недалеко от нас, как раз на самом краю осыпи стояло сухое дерево. Чуть ниже, было ещё одно, уже упавшее, но до него метров пять. Я спустился чуть вниз, собираясь пробраться к упавшему дереву, но каменное крошево вдруг покатилось. Вернулся обратно. Что ж, придется сваливать этот ствол, раз до того не добраться. Осмотрел сухостоину.

— В комле сантиметров тридцать будет.

— Ну и как мы его спустим вниз? — спросил Переходников, задрав голову.

— Сучки обрубим, пихнем с горы. Само и съедет, — предложил Расулов.

— А на кой тогда веревку брали? — спросил Савин.

— Ты сам её взял, — ответил Женька, — на всякий случай.

— Веревка пригодится, — говорю я. — А сделаем так — срубим сучья, потом делим на части, стаскиваем

вниз, до тропы, затем вяжем веревку и спускаем, подстраховывая.

У Олега был обычный топор, не туристический. Поэтому, отложив свои маленькие топорики, принялись по очереди работать нормальным. Дерево хоть и сухое, но рубилось на удивление легко. Часто сменяясь, быстро закончили заруб. Сухостоина заскрипела и с шумом брякнулась вершиной к скале.

— Это она правильно упала, — хмыкнул Ильяс, — а то брякнулась бы туда, и алга до подножья…

— Просто заруб я там где надо начал, — говорю я. — Короче, обрубаем сучки. И кидайте их в одно место. Тоже потом прихватим. В крайнем случае, вернемся, или других ребят сюда пошлем.

Затем, еще раз оценив длину ствола, подумал и уточнил:

— Рубим на три части. Нет, на четыре, короткие бревна будут легче, да и спускать проще. Они хоть между елей не застрянут.

Принялись работать топорами, срубая сучья и отбрасывая их в одно место. Затем, отмерив четыре части по два метра, перерубили ствол в двух местах. Умаялись, присели отдохнуть.

— Ф-ух! — утер лоб Олег. — Пить охота. Серег, ты флягу взял?

— Нет. Потерпим.

Я глянул на сучковатое бревно и подумал: «а не слишком ли мы хомячим с этой елкой? Половины бы хватило на дрова, причем только верхней части. Но раз нас четверо, то рубим четыре части. Остаток, вместе с сучьями стащим к той тропе. Хотя, четырех чурок и тех дров, что внизу собрали, думаю хватить».

После отделения четвертой части, ствола осталось ещё прилично. Вчетвером оттащили остаток к куче с сучками, вернулись обратно. Женька осторожно прошел вдоль осыпи и подобрал отлетевшие ветки.

— Пацаны, смотрите! — вдруг крикнул он. Мы подошли к Женьке. Он показывал на стену. В десяти метрах от начала осыпи, на самой стене, была ровная площадка, шириной в полтора метра и длиной в четыре. Но до неё вела узкая четырёхметровая тропка, шириной чуть меньше полуметра, и добраться туда можно было, прижавшись к стене. В самом начале тропки, росло маленькое и кривое деревце, а тропа была вдоль и поперек исчерчена трещинами. Выглядело это не очень надёжно, однако Женька, бросив собранные сучья, двинулся к площадке.

— Стой, — запоздало крикнул я, глядя на сразу затрясшееся деревце.

Но Женька, прижимаясь к стене, добрался до площадки и восторженно завопил:

— Здорово! Как на балконе! Природном, — и обернулся к нам, — идите сюда. Тут такая красота!

— Однако стихом заговорил, — хмыкнул Савин, и тоже двинулся к уступу.

— Олег, стой! — я попытался остановить его. Но и этот не внял. Деревце опять закачалось, и холодок по спине пробежался, однако Олег без проблем добрался до уступа.

— Серёга, Ильяс, идите сюда! — заорал уже Савин, — тут в натуре красиво!

Вот, блин, ещё один эстет нашелся! Неужели там что-то видно лучше, нежели отсюда?

Расулов, подошел к краю, посмотрел вниз, затем спокойно перешел на тот широкий выступ.

— Ага! — в один голос заорали Савин и Переходников, — вот и Ильяс тут…

— Делать мне нечего, как по скалам козлом скакать.

— Да он струсил, — засмеялся Переходников, — а Громозека бы не испугался. Слабо, Вяз?

— Слабо, — вторит Савин, — Вязу слабо! Высоты испугался! Ха-ха!