Случайный контракт

Ручей Наталья

Так, что тут? Возраст, цвет глаз, цвет волос, любимые блюда… Ну, с такой легкотней справится и моя секретарша.

– Алена, зайди!

Заходит, взгляд в пол. Полгода работает, а все равно трясется, как заяц, стоит вызвать ее в кабинет.

Вроде бы не такой я и страшный. Я даже не раз пытался с ней поговорить по душам. Мало ли что ей про меня наболтали.

– Я тебе отправил на почту анкету – заполни и перешли ее мне.

Стоит, молча слушает, кивает и смотрит на мой подбородок. Может, у нее какой-то бзик на тему

мужиков с бородой?

Если слушать психологов, которые говорят, что все травмы родом из детства, я даже догадываюсь, какой бородач так на нее повлиял. Так что, может, на Новый год ее как-нибудь «разморозим». Пока пусть работает так. Главное, что у нее получается.

– Свободна.

Дверь закрывается.

Покончив с едой, берусь за работу. Так, сначала папка с ежедневной текучкой. Что у нас тут? Счет за ужин с главой пожарной инспекции района – ок. Встреча результативная. Счет за канцтовары – ну совсем уже обалдели! В сторону, в следующий раз с такой ерундой ко мне не потащатся. Так, а тут что?

Читаю – понять не могу, что за хрень? Какой-то список лекарств, рецепт из клиники «Айболит». Витаминный гель, препарат для восстановления костей, осмотр доктора… У нас что, кто-то из сотрудников заболел? Нужна материальная помощь?

Дохожу до суммы и впадаю в недоумение. Ну уж не так я мало плачу, чтобы пытаться содрать с меня такие копейки! Здесь вопрос принципа. У них такие оклады, что в нашу компанию стоит очередь из желающих!

Безжалостно откладываю лист в сторону, где лежит счет с канцтоварами, и вдруг замечаю какую-то надпись на обороте.

Читаю:

«Добрый день, Александр Юрьевич. Это счет за лечение Ириски. Отправила его вам, потому что до знакомства с вами у нее была повреждена только одна лапа, а теперь две. Реквизиты клиники указаны в этом же счете, вверху. Каждый должен нести ответственность за свои поступки, согласны?»

Угу, проще было оставить крысу у пацана. Нет, денег не жалко. Бесит сам факт, что она ни при чем, а я, оказывается, крысиный тиран.

Говоришь, каждый должен нести ответственность за свои поступки?

– Михал Михалыч? – набираю я главврача одной из наших больниц. – Узнал? Это Воронов.

– Конечно! Как я могу не узнать! Такой человек…

Это правда. Еще бы он не узнал. Я помог ему остаться после развода с любимой собакой, машиной и дачей. Хотя все ему пророчили в лучшем случае будку.

– Я тут попал в ДТП… Да жив-здоров… Кто пострадал? Слушай, об этом лучше не спрашивай… Но помощь мне все же понадобится…

Глава 5. Анжелика

– Анж, нам нужно поговорить!

Я с трудом расслабляю пальцы, которыми сжимаю зеркальце и помаду, и продолжаю красить губы.

Не хочу, чтобы он понял, как мне больно на самом деле. Видеть его, слышать его, даже вдыхать запах его парфюма. Который,

кстати, я выбирала.

Не дожидаясь ответа, он входит в мой кабинет и закрывает за собой дверь. Садится в кресло напротив.

Я неторопливо заканчиваю красить губы и бросаю в сумочку зеркальце и помаду. Собравшись с духом, смотрю на Валеру. Чистая рубашка, идеально сидящий пиджак, выбрит, прическа – волосок к волоску. Хоть бы какое-то пятнышко, хоть бы щетина или взъерошенные волосы… Хоть бы одна деталь указывала на то, что ему было плохо эти два дня.

Нет. В нем по-прежнему все безупречно. И не догадаешься, какое нутро скрывается за красивым лицом.

Я сама этого долго не видела. Он был для меня идеальным. И наши отношения я считала идеальными. Как и многие наши знакомые.

– Анж… – ласково произносит он.

И я смотрю на него. Светлые волосы, в которые я любила зарываться пальцами. Голубые глаза, которыми мне так нравилось любоваться. Худощавая фигура. Мне в нем нравилось все.

А теперь все так странно. Смотреть можно. Трогать… При мысли о том, чтобы прикоснуться к нему, мне становится плохо. Физически плохо: сердце заходится в бешеной скачке, а воздуха не хватает.

– Анж, давай поговорим…

Рано…

Слишком рано и потому тяжело. Мой мир разбился два дня назад, и я еще брожу по осколкам. Возможно, когда-нибудь, спустя годы, я смогу спокойно смотреть на него, спокойно с ним разговаривать и не чувствовать. Пока – нет. Я слабее, чем думала.

Но ему этого знать нельзя.

Слабых не жалеют. Их в следующий раз бьют гораздо сильнее. Я слишком хорошо усвоила эти слова отца, чтобы снова подставиться. Повестись на голос, в котором сквозит чувство вины, на взгляд, который ищет мои глаза, пытаясь понять: чувствуешь, ты ведь все еще что-то чувствуешь?

Взяв сумочку, я поднимаюсь с кресла.

– Мой рабочий день на сегодня окончен. Последний клиент ушел пятнадцать минут назад. Я и так задержалась.

– Анж, пожалуйста! Уверен, вместе мы найдем выход из ситуации!

Я возвращаю сумочку на стол.

– Сто долларов.

– Что?

– Я частный нотариус, у меня платные консультации, а ты к тому же без записи.

– Ах да, конечно!

Он с улыбкой кивает и, хитро поглядывая в мою сторону, достает свой бумажник. Кладет купюру на стол. Взяв ее, я бросаю ее в сумочку и сажусь в кресло обратно.

– Я тебя слушаю.

Он пытается взять меня за руку, но я делаю вид, что мне срочно нужно передвинуть папку с одного края стола на другой. Поднимаю взгляд на настенные часы и предупреждаю:

– Через полчаса у меня важная встреча.

Во взгляде Валеры мелькает вопрос: «Интересно, с кем?» – но, к счастью, он его не озвучивает. Не думаю, что я сдержалась бы.

– Анж… – тянет он нежно и выпаливает на одном дыхании: – Ты ведь знаешь, что я люблю тебя! Нельзя взять и просто перечеркнуть пять лет!