Случайный ребенок босса
Шрифт:
Шепоток со всех сторон подсказывает, что коллегам нравится это зрелище. Наконец-то коммерческий директор выбрал себе новую цель для срыва.
А в лифте казался таким душкой! Хотя поначалу тоже испугал!
– Отвечай ему что-нибудь, – не поворачивая головы в мою сторону, шепчет Айсель, сидящая рядом. – Не молчи!
Я не уверена, что стоит как-то дополнять столь пламенную речь. И вообще, большинство его вопросов были скорее риторическими, и лучше бы мне промолчать вовсе. Прикинуться дурочкой и покивать болванчиком.
– Я
– Исправит она. Когда, млин? Ночевать в офисе будешь?
– Если нужно, то да, – говорю твёрдо.
Щёки продолжают пылать, ладони продолжают потеть, а сердце вообще собирается вот-вот выскочить из груди от позора.
– Ну-ну. По листу мне на согласование будешь присылать. Все свободны! – Левский взмахивает рукой и отворачивается к окну, ослабляя галстук.
Коллеги вереницей покидают конференц-зал, словно после боя. Кто-то стирает пот со лба, кто-то на ходу жадно глотает воду.
Я встаю со своего места, когда уже почти все ушли. Хочу провалиться сквозь землю, но вместо этого делаю неуверенные шаги в сторону лежащего на столе договора и забираю бумаги себе.
Бегло просматриваю исчерченные красным листы. Левский почеркал его, словно мы в школе! Ещё бы двойку поставил!
Цепляюсь взглядом за реквизиты, потом возвращаюсь в начало договора, в который тщательно вписывала изменённые данные. Специально для сотрудничества с Египтом и этим покупателем. Он запросил особые условия, Левский и Полянский их согласовали. Я пересылала им информацию на почту и передавала через помощниц. Но здесь всё не так.
– Илья Юрьевич… – начинаю робко, стараясь обратить на себя внимание коммерческого.
– Земцова, ты ещё здесь? Уберись с глаз моих вон.
– Но…
– Я сказал, вон!
– Что здесь происходит? – в дверях стоит Богдан, чуть прищуренно оглядывая нас коммерческим директором. – Левский, ты так орёшь, что тебя слышно на парковке.
Мы остались в конференц-зале только втроём, потому что даже Айсель решила сбежать от греха подальше.
Как всегда некстати!
Последнюю неделю, после того, как я узнала, что Богдан, оказывается, несвободен и у него есть невеста, мы не пересекались. Я накрутила себя со всей этой ситуацией до того, что меня опять тошнило! Причём в офисном туалете!
А сейчас он весь такой из себя биг босс, пришел как раз в тот момент, когда я пытаюсь смыть с себя грязь безответственности, которую на меня неоправданно вылил Левский. И меньше всего я хочу делать это при Полянском.
– Всё нормально, Богдан Алексеевич. Могу идти, Илья Юрьевич?
– Я тебя не задерживаю, – бросает, не оглядываясь, и добавляет, обращаясь уже не ко мне: – Курить пойдешь?
Пересекаю конференц-зал и останавливаюсь рядом с Богданом, который не спешит пропускать меня. Загородил своей мощной фигурой почти весь проход, а я не представляю, как его обойти так, чтобы не коснуться.
Касаться его я совершенно не хочу. Он, может быть, только что слез со своей
– В другой раз, – отвечает Полянский, с интересом разглядывая меня. – Покажешь, что там у тебя, Лесь?
Богдан кивает на договор, который я скомкала в ладонях. Испуганно прижимаю бумаги к груди, отрицательно качая головой. Если он увидит его, решит, что я форменная идиотка, которая не смогла ничему научиться за три недели работы! И всё равно, что испортила его не я…
***
– Дай я гляну, – произносит Богдан и протягивает руку в ожидании. – Это Египет?
Можно ему дать эту бумаги и забыть эту историю с подменой. А еще поплакаться о том, как на меня только, что орал Левский при всех, и выпятить вниз нижнюю губы, думаю это не оставило бы Полянского равнодушным. Воспоминания услужливо подкидывают картинки, где Богдан терзал мой рот своим, кусая губы и сплетая наши языки.
В животе вдруг разливается знакомое тепло. От каких-то воспоминаний?!
Стоит лишний раз себе напомнить, что он скоро женится и является моим боссом и вряд ли придает значение нашей одной совместной ночи.
– Олеся, что там у тебя? Ты где витаешь? – напоминает о своем присутствии Полянский.
Несколько раз моргаю, пытаясь прогнать свои видения и избавиться от странных, томительных ощущений в теле.
– Задумалась, – говорю, вздернув подбородок.
– Над работой над ошибками, надеюсь, – ехидно произносит, за моей спиной Левский.
Оборачиваюсь на него и чуть прищурившись, потому что от постоянной работы за компьютером, к вечеру начинают болеть глаза, произношу:
– Я все исправлю, я уже сказала. Но если вы помните, то этот самый договор был у вас на согласовании четыре дня назад. И вы его одобрили.
Левский замирает, потянувшись за стаканом и вскидывает на меня свои карие глаза, в которые искрят и пылают недобрым огнем. Как какая-то пигалица, это я про себя, ага, посмела перечить ему и оспаривать его решения и авторитет? Что-то такое там и мелькает.
– Разве? Я отправил тебе его назад, с пометками о доработке, Земцова. Которые ты нагло проигнорировала, – раздраженно бросает он, и взяв наконец со стола стакан, откручивает крышку на бутылке и наливает себе воды.
Мое лицо опять покрывается пятнами, а волосы на затылке начинают шевелиться, потому что все это теперь происходит при Полянском. Он никуда не ушел и смотрит прямо на меня. Щека горит от его взгляда, а пальцы на руках начинает ощутимо покалывать.
– Но…
– Никаких “но”, Земцова. Еще слово и я заберу этот договор и дам кому-то другому. Только после этого, не жди от меня нормальных клиентов. Египет оно же самые простые, черт возьми, из тех, которые сейчас у нас есть! Это твой шанс, проявить себя. Иначе делать тебе у нас нечего, и нужно было начинать с девчонок, которые работают на ресепшене. Им кроме симпатичного лица, мозги не к чему.