Случайный роман (сборник)

Рубальская Лариса Алексеевна

Через два дня синхрофазотрон вышел из строя, и капитан Грей остался на берегу – на работу не пошел. Портом его приписки стала Надина квартира. Сама Надя каждое утро убегала на работу, сидела до вечера у своего кульмана – чертила, а вечером – бегом домой, к своему Грею.

Надежда была самой счастливой и самой несчастной. Почему счастливой – ясно. А несчастливой-то почему? Да потому, что чувствовала себя предательницей. Ленка, лучшая подруга, веселая и надежная, конечно, все узнала – ну не могла ей Надя правды не сказать! И хоть умоляла

Надя подругу все понять и зла не держать, Ленка простить ее не смогла. И не звонила. А Надя скучала о ней, потому что только ей, Ленке, могла рассказать о том, что еще никогда в жизни ничего такого, что чувствует с Валерием, не чувствовала ни с кем. И жить без него теперь не сможет.

Капитан Грей оказался капризным, и Надя старалась ему во всем угодить, как могла. Прошло три месяца. А синхрофазотрон все не чинили. Чертежные деньги кончались быстро, и запас на отпуск уже кончился тоже. Надя немного одолжила на работе, но и этих денег хватило ненадолго.

И однажды Надя осторожно, чтоб не обидеть Валерика, сказала, что это не дело – дома сидеть. Мало ли сколько этот синхрофазотрон чинить будут. Может, пока другую работу поискать?

Капитан Грей обиделся, ужинать не стал и сказал, что не ожидал от своей Ассоль такой прозы.

Утром он отправился на поиски работы. И не вернулся. Надя ждала, хотела искать, но тут только поняла, что не знает даже фамилии Валерика, не говоря уже о месте нахождения этого чертового засекреченного синхрофазотрона.

А через три дня позвонила подруга Ленка – веселая и довольная. И пригласила Надю вечерком к ней зайти: «Да ну их, этих мужиков. Что из-за них ссориться? Давай, заходи, кофе попьем, Валерик Брюсова почитает…»

* * *

…Вечерами на пароходе все собирались в кают-компании потанцевать. Надю часто приглашали, и она танцевала легко и красиво. Жены многих пассажиров ревниво поглядывали, когда их мужья танцевали с ней. Но их опасения были напрасны – Надежда зареклась иметь дело с женатыми мужчинами…

* * *

Следующим, правда, не сразу, в жизни обозначился Метлин. У него, конечно, было имя – Игорь, но по имени его никто не называл. Метлин был намного старше Нади – седой, невысокий, солидный. Метлин был человеком не простым, он возглавлял научно-исследовательский институт. Надя познакомилась с ним на улице. Вернее, она сама была на улице, а Метлин – в машине. Надя опаздывала на работу и решила поймать машину. Ну и поймала – вместе с водителем.

Седина в бороде была налицо, а бес в ребро Метлина постучался в тот самый момент, когда он открыл Наде дверцу своего автомобиля. Вообще-то Метлин бабником не был, но бесы иногда стучатся в ребра и к примерным семьянинам.

Метлин полюбил. Серьезно и нежно. Наверно, так выглядит последняя, поздняя любовь. Каждый вечер он приезжал к Надюше с цветами или какими-нибудь подарочками. Ненадолго. Надя не сердилась, знала – дома ждут. Понимала.

В Новый год Метлин попросил Надю никуда не уходить. Он сказал, что встретит Новый год с семьей, а потом что-нибудь придумает и приедет к своей любимой.

Надя украсила елку,

сделала салат, пирог испекла, стол накрыла красиво – белая скатерть, а на ней две красные салфетки – ей и ему.

Звонок в дверь раздался около часу ночи. Надя открыла и вместо Метлина увидела очень похожую на него девушку, почти свою ровесницу. Девушка попросила разрешения войти, села у стола. Помолчала. Потом совсем незло сказала, что все знает – Надя встречается с ее отцом. И очень просит Надю эти встречи прекратить, потому что Метлин нужен ей, ее младшей сестре и особенно маме. У мамы очень больное сердце, и, если отец бросит их, мама не переживет.

– А вы, Надюша, молодая и красивая, и любовь свою настоящую обязательно встретите, и будете счастливы, а папу отпустите.

Надя отпустила. Метлин не сопротивлялся – у него не было сил. Институт отнимал много времени, жена лежала в реанимации, и бес в ребре успокоился.

И снова потянулись одинокие Надины дни и ночи, особенно нелюбимые выходные и праздники. Единственным мужчиной в Надиной жизни был Челентано, который время от времени пел ей о любви с магнитофонной кассеты…

* * *

…Наш пароход плыл в обратную сторону. Где-то в Москве уже наступила осень, и ее дыхание слегка чувствовалось на средиземноморских просторах.

Последним портом был Стамбул, где Надя хотела купить себе дубленку. Шумный восточный базар оглушил меня, и я Надю не видела.

Вечером все пассажирки прогуливались по верхней палубе в новеньких дубленках, рассматривая друг друга и сравнивая цены. Нади среди них не было. К ужину она тоже не пришла. А зря – в этот вечер нам дали блинчики с вишнями, которые Надя так любила.

Утром я вышла на палубу. Нади не было. Я сидела одна и думала о ней: ну почему она такая невезучая? Она и сама, о чем бы ни рассказывала, все время повторяет, что жизнь ее сплошная безнадега. А она – безнадежная Надежда. Ничего себе, игра слов!

«Куда ж ты делась, подружка?» – думала я, уже начиная беспокоиться.

На вечер был назначен прощальный концерт, где я должна была участвовать. Я начала наряжаться, когда в каюту постучали. Я не сомневалась, что это Надя. Так оно и было.

Нарядная Надька стояла в дверях. В одной руке она держала тарелку с большим куском шоколадного торта, в другой – бутылку с вином. И улыбалась своей улыбочкой невинной блудницы.

Я спросила:

– Ну, что, сдался капитан?

И в ответ Надя рассказала мне заключительную в этом круизе историю…

* * *

Перед самой Турцией Надежда познакомилась с пароходным коком Витей и сразу влюбилась в него. А он в нее. И Надя решила остаться на пароходе – на кухне для нее работа найдется. И будет она с Витей своим рядом бороздить моря и океаны. Это же лучше, чем в конструкторском бюро глаза ломать.

– И представляешь, опять Витька, как мой первый. Наверно, это судьба. И давай за это выпьем. Ведь не зря меня мама Надеждой назвала. Ведь надежда умирает последней!