Случайный знакомый. Другая страна
Шрифт:
— А из моих одноклассников кого-нибудь видела?
— Крутов Серёжа заходил как-то пару лет назад. Он в отставку вышел, решил домой вернуться. Я ему твой адрес дала. Не писал?
— Не-а. А он что, один заходил? Без Ларки?
— Без неё. Как ты уехал, я через какое-то время встретила Лару у нас во дворе, с каким-то мужиком. К Таньке они шли. Поздоровались. Я её отозвала и про Крутова спросила. А она мне сказала — развелись, мол, характерами не сошлись. А Татьяну-то я встречаю, мы с ней изредка разговариваем. Про тебя она иногда спрашивает, интересуется, женился ты или нет. Так я всё говорила — женился и живет хорошо. Ну так вот, она мне и рассказала, что Лариска наставила рога Сережке с тем мужиком, с которым я её видела. Так и сказала:
— Да на машине и приехал, сейчас оттуда дорога приличная более-менее стала.
— А какая ж машина у тебя? — не унималась Лидия Васильевна, довольная тем, что сын её занимает не последнее место в этой жизни.
— «Тойота».
— Дорого небось стоит?
— Средне. Завтра поедем с тобой кататься, город мне покажешь. Сколько лет не был, и не узнаю ничего. Мам, а мы есть сегодня будем? Я голодный жутко!
Утром, пока сын умывался, Лилия Васильевна надела лучшее платье и новые туфли и стала ждать, когда соберется Владимир. Тот появился к завтраку в видавших виды джинсах и цветастой рубахе навыпуск. Внимательно посмотрел на мать и, почесав в затылке, сказал:
— Это что, придётся мне идти переодеваться, что ли? Ты у меня вон какая праздничная и красивая, а я… — Он осмотрел себя спереди и, скрутившись винтом, заглянул через плечо, пытаясь увидеть, как выглядит сзади.
Лидия Васильевна с трудом уговорила его не переодеваться. И наконец они вышли на улицу. Осмотрев машину внимательно со всех сторон, решила, что она все же дорогая. Владимир Иванович открыл дверцу и помог Лидии Васильевне сесть в машину. Она не без труда залезла внутрь — все-таки привычки разъезжать на автомобилях у неё не было, да и откуда бы ей взяться? Но, немного поерзав, она с удовольствием устроилась на низком упругом сиденье. Сын повернул ключ зажигания, мотор негромко и глухо заурчал, и машина мягко тронулась с места. Лидия Васильевна с любопытством оглядела салон, множество непонятных кнопочек и рычажков на красивой приборной панели и решила про себя: «Нет, все-таки машина дорогая, что бы там Володя ни говорил. Наверное, действительно он хорошо зарабатывает». Мать удовлетворенно откинулась на спинку сиденья. Напрасно волновалась она за сына, в душе подозревая, что не слишком хорошо тот устроился и присылает ей деньги каждый месяц в ущерб себе. Кто бы мог подумать, что её Володя, с его мягким характером, сумеет занять достойное место в новой жизни, в которой многие более деловые и расторопные ребята потерпели неудачу?
Они ехали по улицам, и Владимир Иванович с трудом узнавал свой старый город. Вот здесь, кажется, находились ресторан и пивная, в которой работал Муха. Точно — здесь, это старинное здание ни с каким другим не перепутаешь. Просто теперь рядом с ним небольшой ухоженный скверик, вот и трудно сориентироваться.
— Мама, а Муха где сейчас, не знаешь?
— Ну как не знать! Знаю, конечно, ведь по соседству живем. Только лучше бы не знать. Спился он почти. Вижу его иногда возле разливочной. Стоит, трясется весь, синий какой-то, скукоженный. Ждет, чтобы кто-нибудь угостил, поднес стаканчик. Бывает, и я даю ему рублей пять — десять. Жалко его, — вздохнула Лидия Васильевна. — Про тебя каждый раз спрашивает. Всё хвалит. А себя сам ругает и все равно пьёт. Он же с бабкой жил, помнишь? Так бабка умерла, Мухин пить начал, какие-то бандиты у него квартиру и отобрали, а его на окраину в коммуналку поселили. Но он все равно постоянно здесь околачивается, по старым местам. Здесь, видать, у него приятелей старых больше осталось, легче на стакан найти. Если встретишь его, ты с ним не выпивай, не надо. Дай ему лучше десятку и иди себе.
— Почему ты решила, что я буду с ним пить? — удивился Владимир Иванович, которому самому такое и в голову бы не пришло.
— Все-таки сосед,
Владимир Иванович расхохотался:
— Мамуль, мне лет-то уж сколько, а ты все боишься, что я в историю попаду! Честное слово, я уже не мальчик Вовка.
— Для меня неё равно мальчик, — отрезала мать. — Кстати, в истории и пожилые дяденьки попадают, так что ты уж поосторожнее, не натвори чего на радостях, что домой вернулся.
«Какие уж там радости», — почему-то подумал Владимир, но спорить с матерью не стал.
— Хорошо, как скажешь. Буду послушным мальчиком, обещаю хорошо себя вести.
— Вечно у тебя шуточки. Вот что, сынок, отвези-ка ты меня на проспект Кирова. Он, кстати, теперь, по-новому называется. Вернее, по-старому, прежнее название вернули — Московский проспект. Там отделение Сбербанка, хочу деньги положить, что ты мне на шубу дал.
— Зачем это ещё? — возмутился Владимир. — Не надо никуда деньги класть, пойдем и купим тебе шубу. Впрочем, если тебе так уж охота что-нибудь в банк положить, то ради Бога, клади. А шубу мы сейчас все равно поедем и купим.
— Не надо, успеется. У меня та ещё хорошая, которую ты с приятелем прислал.
— Так ей уже лет десять! Пора новую покупать.
— Я лучше знаю, что мне нужно, а что не нужно, — уверенно, совсем по-прежнему заявила мать и скомандовала: — Останавливайся, приехали.
— Так мы еще не доехали.
— Доехали. Там теперь машины не ездят, только люди ходят. Пешеходная зона.
Владимир Иванович проводил мать до Сбербанка и остался ждать её на улице. Ему был не знаком этот Московский проспект: красивая тротуарная плитка под ногами прохожих, казино с закрытыми по утреннему времени окнами, нарядные магазины, летние кафе с разноцветными зонтиками на каждом шагу. Он помнил тот старый проспект Кирова с троллейбусами, машинами, неширокими тротуарами и вечно спешащими хмурыми людьми.
Неожиданно какое-то смутное чувство беспокойства появилось у него. Так бывает, когда чего-то ждешь или пытаешься вспомнить что-то давно забытое, но важное. Владимир Иванович озирался по сторонам, стараясь понять, что его так беспокоит. Наконец до него дошло. Именно здесь много лет назад он налетел и чуть не сбил с ног Оксану. Много лет? Да нет, целую жизнь назад. Именно так, потому что, не встреть её он тогда, вся его жизнь, по всей вероятности, сложилась бы по-другому. Он не искал бы свою потерянную любовь, а спокойнo встречался бы с другими девчонками, а потом женился бы на какой-нибудь из них (только не на Таньке Стебловой!), у него была бы нормальная семья, сын или, ещё лучше, дочка. Что сейчас заботит его ровесников, у которых есть дети? Поди, уже пора о внуках задумываться… А чем живет он сам? Да черт его знает, одним днем, не задумываясь особенно ни о чем.
Он внезапно обозлился на ту девушку, которая так некстати попалась ему на дороге. Хотя, если бы тогда он все-таки тогда пришел к Оксане, если бы не эта идиотская случайность и драка с толпой отребья, он не потерял бы свою любимую навсегда. И уж точно у него была бы тогда семья. Владимир усмехнулся: «Другая страна… Мне казалось тогда, что жизнь рядом с Оксаной — это жизнь в другой, волшебной стране. Глупый ж я был мальчишка… Хотя как знать — может, так и было бы?» В груди кольнуло от воспоминаний. Интересно, где она сейчас? Помнит его или нет? Вряд ли…
Владимир не заметил, как подошла мать. Тронула его за руку, встревоженно вглядываясь в лицо сына:
— Что с тобой? Ты такой бледный. Тебе плохо? Как ты себя чувствуешь?
— Да все нормально, мамуля, — вымученно улыбнулся Володя. — Пойдём мороженого поедим.
Он выбрал кафе напротив того места, где познакомился с Оксаной. Сделал заказ и молча смотрел на пустой тротуар, словно надеясь увидеть там свою давнюю любовь.
— Володя… Володя! Всё же скажи мне — что тебя беспокоит? — тихо спросила Лидия Васильевна, накрыв своей рукой широкую ладонь сына.