Слуга дракона пустоты
Шрифт:
– Я попробую разобраться, - резюмировал ничуть не обескураженный Линси.
– Так! – произнес Тино, - Несмотря на трагически-ранний подъем, у некоторых коллег наблюдается исследовательский энтузиазм. Может быть, начнем разбор полетов уже сейчас, не дожидаясь 8 утра? Что скажет стая?
– Ну, давайте, - отозвалась Лвок, - не играть же в преферанс на рассвете.
– Логично, - сказал он, - Нет других мнений? По ходу, нет. Стая согласна. Тогда, Лвок, давай с тебя и начнем. В смысле, с твоего мнения, взвешенного за прошедшие сутки.
– Что, лейтенант,
– В нем гораздо больше титана, чем в земном песке, - возразила Юн Чун.
Лвок подняла глаза к потолку и издала губами вибрирующий гудящий звук.
– Хррр! Флаг в руки, добывать там титановую руду и таскать на Землю. Конечно, если вывеси породу межпланетных вьючных осликов, то это может стать рентабельным…
– Я просто для точности. Извини, что встряла.
– Ерунда, - ответила Лвок, - Если бы у меня были мысли, то я бы могла с них сбиться, а так, встревай - не встревай, от перемены мест опилок в голове сумма info не меняется. Короче, только реголит, он же – песок, который нам пригодится, поскольку, согласно гениальной идее проекта, самое ценное на Луне, это не то, что там есть, а то, чего там вообще нет. Там нет воздуха, и солнечные лучи тащат до самой поверхности полную мощность, примерно полтора киловатта на квадратный метр. На поверхности там тоже ничего нет, и никакая фигня не мешает нам сгребать всю эту энергию. С учетом КПД фотоэлемента, конечно… Вот. И дальше мы заряжаем изонуклидные батарейки. Тут школьная физика в моей голове закончилась, и я перестала врубаться.
– Каждый раз, - вмешался Пири, - пользуясь китайскими батарейками, я интуитивно чувствовал в них огромный нераскрытый потенциал. И я ни фига не ошибся! Но моя школьная физика тоже пролетела мимо изонуклидов. Короче, кто про это знает?
Гвэн Нахара скромно махнула ладошкой.
– Если сен команданте разрешит…
– Валяй, - сказал Тино, - так получится быстрее, чем читать в учебнике.
– Ага, - она кивнула. – Я объясню вообще в двух словах. Значит, у любого атома есть внешние оболочки с электронами, и ядерные оболочки с нуклонами: протонами и нейтронами. Есть способы поднять электрон на очень высокий уровень энергии и заморозить такое состояние на сколько-то времени, пока энергия не понадобится.
– Это школьная квантовая химия и лазеры, - перебила Лвок, - я это помню.
– Iri! – объявила Гвэн, - тогда тебе сейчас станет все понятно. Похожий фокус можно сделать и на ядерных оболочках. В химическом варианте получаются замороженные эксимерные молекулы, типа хелекса, применяемого как взрывчатка, и как ракетное топливо. А в ядерном варианте - изонуклиды с избыточной энергией соответственно, ядерных, а не химических порядков. Вот и вся фигня до сантима.
– Это только начало фигни, - возразил Пири, - Это написано в энциклопедии. Но как в пределах разумного бюджета, сделать энергоемкий изонуклид,
– Точно! – согласилась она, - Янки потратили прорву мегабаксов, чтобы решить эту проблему, а кое-кто потратил несколько меньшую прорву мегабаксов, чтобы спереть технологию решения. Я не буду показывать пальцем, но это…
– Вот не надо! – возмутилась Юн Чун, - Это оригинальная разработка наших физиков, работающих в нашем в ядерном центре Ченду! Высказывать такие безосновательные подозрения, это не по-товарищески.
– ОК, - Гвэн пожала плечами, - Это оригинальная разработка китайских ученых, лишь немного более поздняя, чем в американском ядерном центре в Пасадене.
Тино Кабреро поднял ладони вверх, и помахал ими, как крыльями.
– Стоп, стоп! Девчонки, не надо лаяться. Нам этот вопрос по боку. Как у Экзюпери в «Маленьком принце». Есть коробка, а в коробке – правильный барашек. Как он туда попал, и как он конкретно выглядит - не наше дело. Главное: он там есть, его зовут «компаунд LNM», и его топливная ценность около трех гигаджоулей на грамм. Это примерно вдвое ниже, чем у урана-235, но в сто тысяч раз выше, чем у химического фюэла типа спирта, угля или керосина. Три тонны LNM это как супертанкер вонючей иранской нефти. Отсюда и смысл тащить LNM с Луны. Правда, его там пока нет, но в процессе реализации проекта, он, согласно учению Ленина-Мао, должен появиться.
За прозрачной наклонной стеной кают-компании, сквозь еще продолжающийся дождь ослепительно вспыхнуло утреннее солнце, точнее, мириады его отражений в летящих водяных капельках (поскольку собственно солнце было с противоположной стороны). Меганезийский лейтенант радостно улыбнулся, как кот, сожравший банку сметаны.
– Гм, - буркнул Линси Ли, - А зачем ты сказал про Ленина и Мао?
– Я тренируюсь в ваших lipo, - пояснил Кабреро, - Видишь, у меня уже получается, Я произнес ваше lipo, и погода исправилась. Значит, я поступил идеологически верно.
– Тино, ты когда-нибудь бываешь серьезным? – спросила Юн Чун.
– Один раз я точно был серьезным, - сказал он, - Чуть больше десяти лет назад. Тогда я связался с плохими парнями, и мы подломили кассу в одном баре. Тут вдруг копы. Я выждал момент, и дал деру, потом бац, и темнота. Очнулся в госпитале с дыркой 9 мм сквозь грудную клетку, и слышу, как доктор говорит: мальчишка очень серьезен, даже непонятно, как он выкарабкался. Вот так я был серьезным. И это медицинский факт.
Кэн Инхэ изобразил Самую Огромную Улыбку и похлопал его по спине.
– Тино, ты молодец, что выкарабкался тогда. А то, сейчас нам бы очень-очень тебя не хватало. Ну, теперь, может быть, вернемся к Луне?
– Возвращайся, Кэн, - ответил лейтенант Кабреро, улыбаясь ему в ответ, - принимай эстафету. Твоя очередь рассказывать дальше.
– Ладно, - согласился тайванец, - дальше к Луне отправляется мама всех правильных барашков, которых Экзюпери посадил в коробку…
– К обратной стороне Луны, - уточнила Мэй Лани.