Слуга Дракона
Шрифт:
Дверь отворилась, и девушки расступились, по-прежнему хихикая. Пожилой придворный проводил Каруса во дворец.
На те деньги, что стоила отделка любого дома в Клестисе, я мог бы построить большой флот в две сотни боевых кораблей, – вспоминал Карус. – Или взять хотя бы жесть на крышах – средства на содержание одной такой крыши позволили бы содержать экипаж в течение года… Меня трясло от одной только мысли о магии, но я вынужден был притворяться, что не догадываюсь
Дворцовый вестибюль был лишен окон, но неизвестно откуда поступал свет, который свивался бледными лентами в высокие арки. Сводчатый потолок украшали сцены сельских праздников: веселые крестьяне танцевали, состязались в беге, борьбе и метании камня.
Воспоминание – теперь уже лично Гаррика – заставило его глаза наполниться слезами. Он тосковал по тому миру, который покинул навсегда. Но юноша напомнил себе, что жизнь в родной Барке отнюдь не являлась бесконечным праздником… А без Гаррика и его друзей скоро может не остаться радости ни в одном уголке Островов.
Семеро магов в балахонах, расшитых символами Древней Вязи, поджидали Каруса в сводчатом зале. Слуги и обычные придворные отсутствовали. Делегацию магов возглавлял человек неопределенного пола. Несмотря на то, что тот был абсолютно лыс, Гаррик рискнул бы все же назвать его юношей… хотя, возможно, перед ним стоял бесполый скопец.
Глава кивнул королю вместо поклона. Он повернулся и повел Каруса к лестнице, которую скрывала колонна из халцедонового монолита: три переплетающихся столба, похожих на ствол смоковницы. Остальные маги, четверо мужчин и две женщины, безмолвно шли сзади, словно пажи, несущие длинный шлейф за своей госпожой.
– Никто и никогда не называл меня трусом, – сказал Карус. – Но я бы охотнее взял полную горсть пауков, чем пошел куда бы то ни было в компании этих семерых.
Лестница делала десятки витков по пути на крышу здания. Ступени и перила были из застывшей смолы. Полосы света просвечивали сквозь камень, освещая кристаллы голубого, пурпурного и белого кальцита размером с человеческий кулак. Мягкий камень светился, будто его полировки никогда не касалась человеческая нога.
Их восхождение закончилось возле приемной залы – той самой, где Гаррик повстречался с Ансалемом в своем сне. Бледный, как мертвец, привратник сидел на табурете, держа на коленях двухлетнего мальчика. Он тут же встал, едва Карус и маги вошли, и опустил улыбающегося мальчика на пол возле себя. На цепи, обвивавшей шею привратника, висел диск с отверстием, по краю которого бежали солнечные лучи.
Человек был не менее семи футов ростом, тощий, но на руках и ногах бугрились мышцы. Хотя привратник и не носил оружия, Гаррик не взялся бы с ним бороться. Пожалуй, даже Кэшела бы такая перспектива устрашила.
Привратник
Малыш стоял, выпрямившись и держась за стену двумя руками. Он широко улыбался королю.
Карус вошел внутрь один. В дверях он остановился и поклонился привратнику.
Его звали Кастиган, – неожиданно сказал Карус, – я спросил позже. Так вот, поглядев на Кастигана, я понял: Ансалем отнюдь не дурак, несмотря на все свои мирные устремления.
Приемная зала оказалась такой же, как ее запомнил Гаррик во сне, хотя сейчас книжные шкафы были битком забиты. Во многих ячейках лежало по два свитка, а то и по три, не очень объемных. Сверху на шкафах стояли дополнительные полки.
Ансалем приветствовал короля в своей привычной смешливой манере. Он шагнул вперед и пожал руку Карусу. Покрытый тканью травертиновый гроб служил единственным сиденьем в зале. Ансалем подвел к нему гостя и радушно устроился рядом, все еще держа Каруса за руку.
– Ты пробовал когда-нибудь говорить с человеком, сидящим рядом, а не напротив? – спросил Карус. – Ужасно неудобно. Понимаю, это звучит глупо, но я, наверное, чувствовал бы себя уютнее, если б во время разговора он держал нож у моей глотки. Я оставил намерение просить волшебника о помощи – независимо от хода нашей беседы.
Снаружи поверх алебастровой стены была натянута ширма из тонкой, но очень прочной ткани, укрывавшая залу от непогоды и слишком ярких солнечных лучей. Проколотые символы проступали белым на кремовом фоне камня.
В высокой нише напротив надгробия стояла мумия существа с чешуйчатой кожей и длинной, как у рептилии, челюстью. Побуревшие от времени повязки спеленали мумию с прижатыми к груди руками, а кусочки янтаря заменяли впалые глаза. Они смотрели на Каруса и хозяина дома с холодным желтым блеском – безразличные и совершенно чуждые человеку.
– Ансалем казался чрезвычайно дружелюбным, – продолжил Карус. – Но разговаривать с ним было все равно что с трехлетним ребенком. Он слушал, но полностью игнорировал все мои доводы, Я рассчитывал, что он поможет мне удержать Острова от распада, и пребывал в ярости. Волшебник легко согласился признать меня Королем Островов, но его это заинтересовало не более, чем название какой-нибудь шенгийской птицы. Сообщение из разряда любопытных фактов, и только.