Слуга Империи

Вурц Дженни

– Как можно об этом забыть?
– возразил Кевин и тут же исправил положение. Но поцелуй был коротким, и, похоже, варвар думал о другом.
– Кейок просит разрешения с тобой поговорить.

– Так я и думала.
– На ходу сбросив дорожный плащ, Мара передала его слуге.
– А где Люджан?

Кевину стоило немалых усилий подстроиться к ее походке.

– Он в гарнизоне: по указанию Кейока муштрует солдат.

Услышав эту весть, Мара сразу поняла: старик готов принять назначение на пост военного советника, иначе он бы передал свой отказ

через Люджана.

Щадя чувства раненого воина, Мара отпустила Кевина и одна вошла в затемненную комнату.

Глаза полководца блестели горячечным блеском.

– Госпожа...
– прошептал он, как только Мара появилась в дверях.

Ей пришлось придержать его за плечо, чтобы он не вздумал подниматься и встречать ее поклоном.

– Не вставай. Тебе больно, дядюшка Кейок, давай на время забудем о церемониях. Эти раны - неоспоримое свидетельство твоей верности.
– Вопреки всем правилам приличий, она опустилась на колени и крепко сжала старческую руку.
– Я хочу, чтобы ты знал, как ты мне дорог.

Губы Кейока тронула тень улыбки. Он был счастлив, но сохранял сдержанность, приличествующую цуранскому офицеру.

– Госпожа, - хрипло выговорил он, - Тасайо готовит тебе смерть в пустыне Дустари.

Значит, Люджан сказал ему все как есть. У Мары подступили слезы: вот, оказывается, почему старик выбрал жизнь.

Несмотря на тяжелейшие раны, Кейок словно прочел ее мысли:

– Нет, госпожа, меня не пришлось долго упрашивать. Заверяю тебя: служить Акоме на посту военного советника - для меня большая честь.
– Он помолчал, подбирая слова.
– Я хотел принять смерть в бою, потому что не видел иной судьбы для старого полководца.

Но Мара хотела уяснить все до конца:

– Как же ты будешь без ноги?

– Буду брать пример с Папевайо. Ходил же он с черной повязкой, а я буду ходить с костылем.
– Помедлив, он добавил: - Кевин научит оружейников, как изготовить особую опору вместо моей ноги - с потайными ножнами для меча.

– Вижу, его планы пришлись тебе по душе.
– Теперь и Мара не сдержала улыбку.
– Дядюшка Кейок, я сама схожу к оружейникам и велю подобрать для тебя самый лучший клинок. Ты передашь свою науку Люджану, и мы общими усилиями одолеем приспешников Тасайо.

Глаза Кейока наполнились горечью.

– Дочь моего сердца, нет такой науки, которая сулила бы нам спасение в безлесной пустыне. Победу может обеспечить только численность войска, но тут я бессилен чем-либо помочь.

– Пусть тебя не тревожит война в пустыне - мы с Люджаном возьмем это на себя, - тихо сказала Мара.
– Твоя забота - защищать Айяки и беречь священный натами. Если мы потерпим поражение и Минванаби сметут наши границы, ты со своим отрядом возьмешь ребенка и спрячешь его у королевы чо-джайнов. Так мы сохраним род Акома.

Кейок лежал с закрытыми глазами. Он больше не мог говорить, но его рука едва ощутимо дрогнула под ладонью Мары.

– Тебе нужно отдохнуть, дядюшка Кейок, - шепнула Мара, поднялась с колен и на цыпочках

пошла к выходу.

Слуге, ожидавшему за дверью, она приказала:

– Позови моего скорохода и всех свободных от службы гонцов. Отправь кого-нибудь в Сулан-Ку, чтобы нанять еще с дюжину посыльных из гильдии курьеров.

От волнения Мара не заметила круглого, одетого в балахон человечка, который источал запах лекарственных трав и держал в руках склянки со снадобьями.

– Ты хочешь разыскать жреца Хантукамы?
– спросил он с профессиональной участливостью.

Мара резко обернулась на голос своего домашнего лекаря:

– Думаешь, мы сумеем обойтись своими силами? Лекарь сочувственно вздохнул:

– Госпожа Мара, сдается мне, что твой военный советник не дотянет даже до рассвета. А ведь поиски жреца могут оказаться долгими.

– Кейок будет жить, - убежденно возразила Мара.
– Я найду жреца и заплачу любую цену за молитвенные врата, чтобы боги помогли исцелению.

Лекарь в задумчивости потер лоб:

– Госпожа, жрецов не так-то просто уговорить. Им никто не указ, кроме бога, которому они служат. Для них что простой земледелец, что император - все едино. Кроме того, жрецы Хантукамы у нас наперечет. Даже если ты найдешь одного из них и посулишь воздвигнуть молитвенные врата, он ни за что не бросит больного, которого уже взялся выхаживать.

– Посмотрим, - коротко ответила Мара, вдыхая запах бесполезных снадобий и обдумывая это мрачное сообщение.
– Посмотрим. Позаботься, чтобы его не мучила боль, а остальное тебя не касается.

Подготовка к военному походу перевернула весь привычный уклад жизни. В мастерских Акомы день и ночь кипела работа, склады пополнялись припасами, к пряному аромату цветов акаси примешивался запах горячей смолы.

Этот запах проникал даже в спальню Мары.

– Возвращайся в постель, еще слишком рано, - говорил Кевин, любуясь ее силуэтом на фоне темного окна.
– Коли ты решила всюду поспевать сама, тебе тем более нужен отдых.

Мара не ответила. Она напряженно вглядывалась в туман, но не видела ни рабов, которые в этот час выгоняли стада на пастбище, ни милых сердцу просторов, где веками жили ее предки. У нее перед глазами возникали бесчисленные армии Минванаби, сметающие границы Акомы.

Нужно любой ценой поставить на ноги Кейока, думала Мара. Словно не услышав зов возлюбленного, она начала молиться Лашиме о здоровье своего военного советника, к которому уже протягивал руки Красный бог Туракаму.

Потеряв надежду на возвращение госпожи, Кевин вздохнул и по-кошачьи мягко вскочил с циновки. Прошлой ночью они не могли наговориться, а потом столь же истово предавались любовным ласкам. Под конец Мара разрыдалась у него на плече.

Не обремененный цуранскими представлениями о приличиях, Кевин был далек от того, чтобы осуждать ее за такую вспышку. Он понял, что Мара просто-напросто нуждается в утешении, и потому обнял ее покрепче и гладил по голове, как ребенка, пока она не уснула.