Слуга Люцифера
Шрифт:
Глава 18
Санча Арагонская очнулась. Последнее, что она помнила – это двое мужчин, ворвались к ней в покои, вытащили из постели, скрутили, заткнули рот, и она потеряла сознание.
Мадонна огляделась: она так и была в ночной сорочке, лежала на узкой кровати в небольшой комнате. Сквозь маленькое окно, расположенное почти под потолком пробивался дневной свет.
«Где я? Что со мной? Кто похитил меня?»
Дверь
– По какому праву вы схватили меня? Вам известно, что я – Санча Арагонская, дочь короля Ферранте?
– Да, мадонна, нам всё известно, – мужчина почтительно поклонился. – Вам пришлют женщину, она поможет облачиться, причесаться и проводит к завтраку.
– Вы не ответили на мой первый вопрос? – упорствовала Санча.
– Вы в палаццо ди Анджело, по приказу Цезаря Борджиа. Остальное, узнаете позже.
Одетая и причесанная пленница послушно следовала за пожилой безмолвной женщиной. Следуя по узким коридорам, она заметила – стражи стоят на каждом шагу.
Наконец она очутилась в зале, посередине которого стоял изысканно сервированный стол. Женщина указала Санче на стул, который ей подобает занять. Мадонна беспрекословно села с надеждой, что сейчас проясняться обстоятельства, по причине которых с ней произошло досадное недоразумение.
Вошёл Цезарь Борджиа.
– О! Дорогая Санча! Рад видеть тебя в добром здравии.
Молодую женщину затрясло, её захлестнула волна ненависти к человеку, стоявшему перед ней. «Неужели нас предали?» – подумала она.
Не дожидаясь ответного приветствия от своей возлюбленной, он сел за стол. От стены отделился слуга, которого Санча даже не заметила, он подошёл к столу и наполнил тарелки всевозможными яствами, всего понемногу.
Цезарь подцепил вилкой кусочек ананаса:
– Отведайте, дорогая! Завтрак должен быть лёгким, не так ли?
Санча молча взяла вилку и через силу принялась за фруктовый салат.
Ели молча: Санча обдумывая, что известно Борджиа, он же – как лучше выудить из любовницы необходимые сведения – угрозой или уговорами. Наконец слуга наполнил бокалы вином.
Цезарь сделал глоток и поставил бокал на стол.
– Злые языки говорят, что мы, Борджиа, травим своих противников вином, – он выразительно взглянул на Санчу.
Она же поперхнулась и закашлялась.
– Вот также поперхнулся Джованни Сфорца, когда я навещал его в Милане почти год назад. А всё из-за чего – совесть мучила.
Санча поняла – Цезарю известно многое, но не всё, иначе бы он не ходил вокруг да около. Она улыбнулась:
– Меня не мучает совесть.
– А то, что ты спала и с Асканио Сфорца, вылезала из-под него и отправлялась ко мне? В порядке вещей, не так ли?
– Мы ведь не женаты и я не давала тебе обед верности, – пожала плечами мадонна и демонстративно отпила вино из бокала.
Цезарь усмехнулся, оценив по достоинство выдержку любовницы, теперь уже бывшей.
– Не скрою, я подозреваю
– Я всего лишь женщина, ищущая наслаждений, – отпарировала Санча. – И не занимаюсь политикой, тем более не принимаю участие в изменах Папе.
– А твой брат, – Цезарь пристально воззрился на пленницу, – он тоже ищет наслаждений?
– О, да! – кивнула Санча. – С молодой женой на супружеском ложе.
Гонфалоньер потерял терпение:
– Если ты не расскажешь мне обо всех заговорщиках, я велю бросить тебя в темницу, а затем пытать!!!
От такого крика Санча вздрогнула, она испугалась, понимая, что Цезарь не шутит.
– Молчишь! Даю день на раздумья. И если завтра я не услышу всей правды – будешь иметь дело с доминиканцами-инквизиторами!
Лукреция прогуливалась в саду, за ней шли две камеристки. Она любила осенний яблоневый сад в палаццо Санта-Мария-ин-Портико в это время года. Земля ещё хранила тепло, но ночи и ранее утро стали прохладными, стоял конец октября. Яблони пожелтели и роняли листья с каждым днём всё больше и больше.
Лукреция пребывала в унынии, сравнивая себя с опавшими листьями. Что она получила от Асмодея? Только яд, кровь и смерть двух компаньонок, и ничего ценного. Её постоянно терзало чувство, словно её обманули как маленького ребёнка – обещали красивую увлекательную игрушку, но дали потрёпанную тряпичную куклу. Мадонна чувствовала разочарование, её тяготил Рим и родственники. Цезарь был безумно увлечён Санчей Арагонской, что весьма задевало самолюбие Лукреции, муж постоянно куда-то растворялся, в том числе и по ночам. Она часто чувствовала его отсутствие на ложе даже сквозь сон. Отец завёл новую любовницу, которая была на год моложе Лукреции. Молодой женщине казалось, что все забыли о ней, она никому не нужна ни мужу, ни брату, ни отцу, ни Асмодео ди Неро.
Вторая беременность Лукреции протекала сложно, близились сроки родов, отчего мадонна чувствовала себя всё хуже и хуже с каждым днём. Так она брела по центральной аллее, поглощённая своими мыслями. Вдруг, словно из-под земли перед ней появился Цезарь. Он схватил её за руки и поцеловал в щёку.
– Лукреция! Дорогая моя, возлюбленная сестра!
– Сестра – да, но не возлюбленная, – с горечью возразило великовозрастное дитя, готовое расплакаться от нанесённой обиды.
– Я виноват перед тобой. Прости меня, я слишком увлёкся это шлюхой Санчей.
Лукреция вздёрнула брови от удивления.
– Дорогой брат, вот как ты заговорил!
– Да, да… Я так скучал по тебе, – он попытался привлечь к себе сестру, но её округлый выпирающий живот не позволил это сделать. Компаньонки переглянулись и предусмотрительно отстали, свернув на узкую тропинку, ведущую к фонтанам.
– Вам всем что-то нужно от меня. Вот и сейчас ты не искренен со мной, – возмутилась мадонна.
– Ты как всегда проницательна, carra mia. Как твои отношения с герцогом Бисельи?