Слуги меча
Шрифт:
В моей фиолетово-зеленой каюте я доела последний лист скела. Сказала Калр Пять:
— Калр, я выпью чая. И я хочу, чтобы ты удалила с этих стен краску как можно скорее. Я хочу мониторы. — Стены можно было менять так, чтобы они показывали все, что угодно, включая виды космоса, окружающего корабль. Необходимые материалы имелись на борту. Капитан Вэл отчего-то не желала этого. Мне же на самом деле это не то чтобы было нужно, но просто хотелось изменить все, что осталось от прежнего капитана, как можно радикальнее.
С лицом, лишенным всякого выражения, Пять произнесла безжизненным голосом:
— Вас, капитан флота, ожидает, возможно, некоторое беспокойство.
Затем по ее лицу пробежала тень опасения, когда она слушала, что говорит ей корабль. Сомнение.
— Продолжай, — прозвучал голос
— Сэр, Бо Один желает с вами поговорить.
Хорошо. Еще четыре секунды — и я бы приказала ей явиться ко мне. Я дожидалась лишь, пока закончу ужин.
— Ничего не имею против этого беспокойства. И я приму Бо Один.
Вошла Бо Один, уверенная в себе внешне, испытывая страх в душе. Поклонилась чопорно, чувствуя себя неловко, — вспомогательные компоненты не кланялись.
— Бо, — произнесла я, приветствуя ее. В углу каюты Калр Пять бесцельно возилась с чайным термосом, делая вид, что ей нужно кое-что сделать, прежде чем она сможет подать мне чай, который я попросила. Озабоченно прислушивалась.
Бо Один сглотнула. Сделала вдох.
— Прошу снисхождения у капитана флота, — начала она явно отрепетированную речь. Медленно, тщательно, расширяя гласные, не в состоянии избавиться от своего акцента, но очень стараясь. — Имеется некоторая обеспокоенность состоянием офицера подразделения Бо. — Последовала небольшая пауза, вызванная, как я понимала, особыми сомнениями: Бо знала, что меня злило само присутствие лейтенанта Тайзэрвэт на борту корабля, и чувствовала, что рискует, просто упоминая об этом, не говоря уже о том, чтобы поднять вопрос о молодом лейтенанте. Эта фраза очень тщательно выстроена, подумала я, чтобы и прозвучать формально, и избежать упоминания имени лейтенанта Тайзэрвэт. — В ходе консультаций у врача было рекомендовано обратиться к капитану флота.
— Бо, — сказала я. Мой голос оставался спокоен — да, мое настроение никогда не отражается на голосе, если я не делаю этого намеренно. Но такого рода штуки меня просто выводят из себя. — Говори прямо, когда обращаешься ко мне.
Кадр Пять все еще возилась с чайными принадлежностями.
— Да, сэр, — произнесла Бо Один по-прежнему чопорно. Растерянная.
— Я рада, что ты пришла. Я уже собиралась тебя вызвать. Лейтенант Тайзэрвэт больна. Она была больна, когда поднялась на борт корабля. Военное управление хотело, чтобы здесь присутствовала офицер, и ему оказалось безразлично, что она не готова отправиться в космос. Они даже попытались скрыть это от меня. — Ложь, которая не является таковой всецело. И каждый солдат и офицер на каждом судне жаловался на бездумные, невежественные решения Управления, где никто не понимал, каково это — на кораблях. — У меня есть что сказать об этом, когда появится такая возможность. — Я чуть ли не видела, как в голове Бо Один все встало на свои места: «Капитан флота злится на Управление, а не на нашего лейтенанта». — Она вернется в свою каюту завтра, и ей понадобятся день-два отдыха, а после этого — легкий режим работы, пока доктор не скажет иного. Ты, конечно, старшая в подразделении, поэтому ты будешь отвечать за своих солдат, нести вахты лейтенанта, пока ее нет, и докладывать мне. Мне нужно, чтобы подразделение Бо хорошенько позаботилось о лейтенанте Тайзэрвэт. Я уже понимаю, что вы будете это делать, но теперь ты получила мой категорический приказ. Если у тебя появятся какие-то опасения за ее здоровье или она станет странно себя вести — будет вдруг ни с того ни с сего чем-то сбита с толку, или просто покажется, что с ней что-то не так, — ты должна доложить об этом врачу. Даже если лейтенант Тайзэрвэт прикажет тебе этого не делать. Ты меня поняла?
— Да, сэр, — подтвердила она, чувствуя себя более уверенно.
— Хорошо. Свободна.
Калр Пять взялась за термос, чтобы наконец налить мне чаю, слагая, несомненно, повествование, которое передаст остальным солдатам Калр.
Бо Один поклонилась. А потом с некоторым волнением сказала:
— Прошу снисхождения у капитана флота, сэр. — Умолкла и сглотнула, пораженная собственной отвагой. Движением руки я показала, что жду продолжения. — Все мы, сэр, все подразделение Бо, хотим поблагодарить вас за чай, сэр.
Я выделила по пять грамм на каждого находившегося
Однако любой радчааи считает абсолютно необходимым для цивилизованной жизни именно чай. И я знала, каково это — находиться на корабле, полном вспомогательных компонентов. Мне не было нужды играть в это.
— Пожалуйста, Бо. Свободна.
Она поклонилась еще раз и вышла. Когда дверь закрылась за ней, корабль сказал ей в ухо:
— Это прошло хорошо.
В течение следующих двух дней лейтенант Тайзэрвэт лежала на койке в своей крошечной каюте. Корабль показывал ей по очереди развлекательные зрелища из своей медиатеки, легкомысленные вещицы с песнями, то радостными, то сентиментальными, и со счастливыми финалами. Тайзэрвэт смотрела их безмятежно, не проявляя никаких эмоций, она и трагедию за трагедией смотрела бы с тем же спокойствием — настолько была напичкана лекарствами для поддержания стабильного и расслабленного состояния. Бо суетились вокруг нее, подтыкали одеяла, приносили чай, Бо Девять ухитрилась даже состряпать для нее какую-то сдобную выпечку в крошечном камбузе при кают-компании подразделения. Все они непрестанно размышляли над природой ее заболевания, в котором меня больше не винили. В конце концов они решили, что Тайзэрвэт скверно допрашивали, прежде чем назначить на «Милосердие Калра». Или, что менее вероятно, но также возможно, она оказалась жертвой некомпетентного обучения, — когда гражданину необходимо усвоить большое количество информации, он может отправиться в медсанчасть и обучиться, находясь под воздействием препаратов — тех же препаратов, что применялись для допросов и тестов на способности. Или перевоспитания, о котором наиболее вежливые радчааи могли упоминать не иначе как превозмогая себя. Все это: допросы, обучение, тесты или перевоспитание — должны были осуществлять специалисты-врачи, которые хорошо знают, что делают.
Хотя никто на «Милосердии Калра» не говорил этого вслух, в основе любой беседы о ней лежало общее признание факта: сейчас Тайзэрвэт сильно походит на особу, недавно прошедшую процедуру перевоспитания. То, что врач и я проделали с ней нечто без всякой помощи даже со стороны солдат Калр, также подкрепляло мысль о том, что тут не обошлось без перевоспитания. Но тем, кто через это проходит, никогда не разрешается нести военную службу, так что такое невозможно.
Что бы это ни было, оно — не вина Тайзэрвэт. И не моя. Все испытывали облегчение. На следующий день я и Сеиварден пили чай в моей каюте, по-прежнему из чашек розового стекла, даже я сама пока не заслужила наилучшей посуды. Желание Сеиварден спросить, что же произошло, было очевидным, но вместо этого она произнесла:
— Я думал о том, что ты сказала тогда. О том, что я никогда не видел, как ты… я имею в виду… — Она осеклась, осознав вероятно, что эта фраза ни к чему хорошему не приведет. — У офицеров есть свои каюты, так что это легко, но я даже не думал, как мои Амаат… Я имею в виду — нигде нет уединения, не так ли? Им некуда пойти, если они захотят… Я имею в виду…
На самом деле есть довольно много мест, включая несколько отсеков для хранения вещей, все шаттлы (хотя отсутствие силы тяжести делало кое-что затруднительным), и даже, при достаточном безрассудстве, пространство под столом в солдатской кают-компании. Но у Сеиварден всегда была своя каюта, и ей никогда не приходилось пользоваться ими.
— Я считаю, это хорошо, что ты думаешь об этом, — заметила я. — Но оставь своим Амаат чувство собственного достоинства, которое они в состоянии себе позволить. — Глотнув еще чаю, я добавила: — Кажется, в последнее время ты много думаешь о сексе. Я рада, что ты просто не приказала одной из твоих Амаат. — Она была бы не первым офицером на этом корабле, поступившим так.
— Такая мысль меня посещала, — призналась она, ее лицо запылало пуще прежнего. — А потом я подумал о том, что бы ты на это сказала.