Слуги Темного Властелина
Шрифт:
Старик нахмурился и почесал бороду.
– О чем? О том, что Майтанет уже созвал верных, чтобы объявить цель своей Священной войны? Что половина его задания – всего лишь предлог? Об этом Ахкеймион и так узнает достаточно быстро.
– Нет.
Утаить это было необходимо хотя бы для того, чтобы необходимость предать собственного ученика представлялась Ахкеймиону менее болезненной.
Симас кивнул и тяжело вздохнул.
– Значит, ты тревожишься из-за другого. Если мы чему и научились у Консульта, дружище, так это тому, что незнание – мощное оружие!
– Знание тоже. Неужели мы откажем ему в орудиях,
Симас уверенно замотал головой.
– Ведь он едет в Сумну, Наутцера! Разве ты забыл? Он будет осторожен. Какой колдун станет вести себя неосмотрительно в логове Тысячи Храмов, а? Тем более в такие времена, как наши.
Наутцера поджал губы и ничего не ответил.
Симас откинулся на спинку стула, как бы желая вновь сосредоточиться. Он пристально вгляделся в лицо Наутцеры.
– Ты получил новые вести, – сказал он наконец. – Кто-то еще погиб.
Симас всегда обладал удивительной способностью угадывать причины перемен его настроения.
– Хуже, – ответил Наутцера. – Пропал. Сегодня утром Партельс донес, что его главный осведомитель при дворе Тидонна исчез бесследно. На наших агентов идет охота, Симас.
– Должно быть, это они. Они.
Наутцера пожал плечами.
– Или Багряные Шпили. Или даже Тысяча Храмов. Если помнишь, императорских шпионов в Сумне постигла та же участь… Как бы то ни было, следовало сказать Ахкеймиону.
– Наутцера, ты всегда так строг! Нет. Кто бы ни нападал на нас, он либо чересчур робок, либо чересчур хитер, чтобы делать это напрямую. Они не трогают наших высокопоставленных колдунов – нет, они бьют по осведомителям, нашим глазам и ушам в Трех Морях. По какой бы то ни было причине они надеются сделать нас глухими и немыми.
Наутцера вполне оценил жуткие выводы, которые отсюда следовали, однако не уловил, к чему именно клонит Симас.
– И что?
– А то, что Друз Ахкеймион в течение многих лет был моим учеником. Я его знаю. Он использует людей, как и положено шпиону, но так и не научился получать от этого удовольствие. От природы он человек необычайно… открытый. Слабый человек.
Ахкеймион действительно был слаб – по крайней мере, так всегда думал сам Наутцера. Но какое отношение это могло иметь к их обязанностям по отношению к Ахкеймиону?
– Симас, я слишком устал, чтобы разгадывать твои загадки! Говори прямо!
Глаза Симаса сердито сверкнули.
– Какие загадки? Мне казалось, я и без того говорю достаточно понятно.
«Наконец-то ты показал себя таким, какой ты есть на самом деле, „дружище“!»
– Дело вот в чем, – продолжал Симас – Ахкеймион вступает в дружбу с теми, кого использует, Наутцера. И если он знает, что за его людьми могут охотиться, то он колеблется. И, что еще важнее, если он узнает, что вражеские шпионы проникли в самый Атьерс, то может начать сообщать неполную информацию, с тем чтобы защитить своих осведомителей. Вспомни, Наутцера: он солгал, рискнул самим Гнозисом ради того, чтобы защитить своего ученика-предателя.
Наутцера одарил собеседника улыбкой, что с ним случалось крайне редко. Улыбка на его лице выглядела злобной, но в данном случае это казалось оправданным.
– Согласен. Такого допустить нельзя ни в коем случае. Однако же, Симас, в течение
Симас резко встал и во мраке подошел к нему вплотную. Несмотря на его небольшой рост и лицо доброго дедушки, у Наутцеры по спине поползли мурашки.
– Но ведь все не так просто, верно, дружище? Наши решения основываются на сочетании знания и незнания. Поверь мне, когда я говорю, что в случае с Ахкеймионом мы добились нужного соотношения. Разве я ошибался, когда говорил тебе, что в один прекрасный день измена Инрау окажется полезной?
– Не ошибался, – признал Наутцера, вспоминая их жаркие споры двухлетней давности.
Он тогда беспокоился, что Симас попросту защищает своего любимчика. Но если Наутцера и узнал за эти годы что-то о Полхиасе Симасе, так то, что этот человек очень хитер и абсолютно чужд каким бы то ни было чувствам.
– Тогда положись на меня и в этом деле, – заверил Симас, дружески кладя ему на плечо запачканную чернилами руку. – Идем, дружище. У нас немало своих срочных дел.
Наутцера кивнул, удовлетворенный. Дела и впрямь не терпели отлагательства. Кто бы ни выслеживал их осведомителей, он делал это с оскорбительной легкостью. Такое могло означать только одно: несмотря на то что все они каждую ночь заново переживают муки Сесватхи, в рядах Завета завелся предатель.
ГЛАВА 3
СУМНА
«Если мир – это игра, правила коей создал Бог, а колдуны – нечестные игроки, которые все время плутуют, кто же тогда создал правила колдовства?»
Ранняя весна, 4110 год Бивня, по дороге в Сумну
На Менеанорском море их застигла буря.
Ахкеймион пробудился от очередного сна, обнимая себя за плечи. Древние войны, виденные во сне, казалось, переплетались с темнотой каюты, кренящимся полом и хором громыхающих волн. Он лежал скорчившись, дрожа, пытаясь отделить явь от снов. Во тьме перед глазами плавали лица, искаженные изумлением и ужасом. Вдали сражались фигуры в бронзовых доспехах. Горизонт был затянут дымом, и в небеса взмывал дракон, узловатый, как ветви, выкованные из черного железа. «Скафра…»
Раскат грома.
На палубе, ежась под струями ливня, стенали моряки-нронцы, взывая к Мому, воплощению бури и моря. А также богу игральных костей.
Нронское торговое судно поднимало якорь у входа в гавань Сумны, древнего оплота веры айнрити. Облокотясь на щербатый фальшборт, Ахкеймион смотрел, как навстречу им идет, подпрыгивая на волнах, лодка лоцмана. Большой юрод на заднем плане был виден неотчетливо, однако Ахкеймион все же узнал здания Хагерны – огромного нагромождения храмов, хлебных амбаров и казарм, составлявшего административно-хозяйственное сердце Тысячи Храмов. В центре вздымались легендарные бастионы Юнриюмы, заветного святилища Бивня.