Слухи
Шрифт:
Лина вежливо улыбнулась. Следуя совету Тристана, она больше помалкивала, и Лонгхорн явно это одобрял.
— Смотрите, каким я был в молодости!
Он указал на стену, увешанную портретами, на которые Лина бросила беглый взгляд, входя в номер. Она подумала, что это его знаменитая коллекция красавиц. Но когда она встала и подошла поближе, то увидела, что на одном из этих портретов в золоченых рамах изображен мужчина лет двадцати с небольшим. У него была грива черных волос и прекрасной формы нос. Но она узнала высокие скулы и игривые глаза
— Это вы? — прошептала она.
— Да, когда все девушки были от меня без ума. — Мистер Лонгхорн сделал паузу и приложился к бренди. — Надеюсь, вы не сочтете мои слова нескромными, мисс Брод. Но я действительно был таким. Порой я жалею по нескольку раз на дню, что был столь легкомысленным и не женился. Тогда я не был бы сейчас так одинок. Но, оглядываясь назад, я все же не могу не гордиться собой.
— О, ничего удивительного, — Лина слегка покраснела от искренней нотки, прозвучавшей в ее голосе.
Она отвела взгляд от портрета Лонгхорна и начала рассматривать изображения красавиц прошлого и настоящего. Это были акварели и портреты маслом. Ей вдруг захотелось, чтобы ее портрет тоже тут висел, чтобы она была настолько красива, чтобы какой-нибудь художник захотел увековечить ее. Забыв, что она не одна, Лина разглядывала портреты на стене.
И вдруг она увидела Элизабет Холланд. Ее портрет был маленький, в простой черной рамке. Она сидела спиной к зрителю и оглядывалась через плечо с безмятежным видом. Портрет был написан легкими, воздушными мазками. Художник прекрасно передал сходство: это был маленький круглый рот Элизабет, невинные широко расставленные глаза, бледная кожа персикового оттенка у носа и на остром подбородке. На ней было платье из бледно-розового шелка — Лина помнила, как помогала Элизабет надевать его.
Лина отвернулась, надеясь, что хозяин не заметил, как страстно ей хочется походить на эту девушку на портрете, подошла к высокому окну, выходившему в парк. Теперь она поняла, почему ее номер стоит так дешево. Номер мистера Лоигхорна состоял из нескольких комнат со старинной мебелью и камином, по сравнению с которым камин Холландов показался бы крошечным. И, что самое главное, окна выходили не на улицу, а в парк. Огромный парк с голыми багровыми деревьями на снегу, с каждой стороны обрамленный зданиями, казался картиной, принадлежавшей Лонгхорну.
Это был конец вечера, в течение которого она познала, что это такое: когда тебе завидуют и тобой восхищаются. Глядя на пейзаж из окна, она обнаружила, что теперь ей хочется большего. Отойдя от окна, Лина не справилась с искушением в последний раз взглянуть на портрет Лонгхорна. О, если бы только она могла знать его тогда\
— Мистер Лонгхорн.
Она отвернулась от юноши на картине и теперь смотрела на оригинал. Его тяжелые веки были прикрыты, пока Лина стояла
— О… Каролина, — отозвался он наконец.
Казалось, он забылся, но, узнав ее, улыбнулся с довольным видом.
— Каким счастливым вы меня делаете, дорогая, — добавил он немного печально.
Лина перевела взгляд на Роберта в черном фраке и в черных же брюках. Он наблюдал за ней. Даже медные пуговицы, казалось, тоже смотрят на нее. Еще минуту назад Лина была о себе весьма высокого мнения. Но оно изменилось, когда она поймала взгляд Роберта. Вид у него был безмятежный, и казалось, он не впервые является свидетелем подобной сцены. Она могла бы еще больше разочароваться в своем успехе, если бы внимание слуги не привлек стук в дверь.
Когда Роберт открыл дверь, Лина обнаружила, что ситуация резко изменилась. На пороге стоял Тристан в коричневой униформе продавца «Лорд энд Тейлор», державший в руках несколько конвертов зловещего вида. Она почувствовала на губах его поцелуй, словно Тристан поцеловал ее секунду назад. Протиснувшись мимо Роберта, он взглянул на мистера Лонгхорна, сидевшего в кресле.
— Простите, что помешал вам, но я повсюду искал мисс Брод,
— А в чем дело? — холодно осведомился мистер Лонгхорн.
Он сел прямо, насторожившись.
— Я никогда не видела этого человека, — осипшим голосом заявила Лина, чувствуя себя словно ялик, попавший в шторм.
Правда, Тристан что-то говорил о следующем ходе в игре, но это произошло как-то уж слишком скоро. Она утратила уверенность, и ей почудилось, что разоблачение близко.
— Ну конечно же, мисс Брод, вы меня помните — я же служу в универмаге «Лорд энд Тейлор», — настаивал Тристан.
— О! Но ведь я бываю в очень многих универмагах…
Он пристально смотрел на нее, что еще больше усиливало смятение Лины.
— Пожалуй, память меня порой подводит.
— Мисс Брод может забывать продавцов универмагов так часто, как ей заблагорассудится, — отрезал мистер Лонгхорн. — И я действительно не понимаю, каким образом это оправдывает ваше вторжение. Сейчас очень поздно, и это мой личный номер, так что изложите ваше дело или убирайтесь.
Еще несколько минут назад мистер Лонгхорн считал ее прелестной малюткой. Но сейчас явился ее друг, этот мошенник, и все испортил. Лина прикрыла глаза, ожидая катастрофы.
— Простите за поздний визит, но я жду мисс Брод в вестибюле с шести часов. Из-за этих счетов…
— Счетов? И вы беспокоите меня из-за каких-то счетовтак поздно вечером?
Лина открыла глаза. Пожилой джентльмен приподнялся, держась за ручку кресла. В голосе его звучала такая едкая насмешка, что, по мнению Лины, Тристан должен был струсить.
— Я буду вам признателен, если вы будете присылать счета мисс Брод прямо в мою контору на Принс-стрит, и чтобы вы больше не докучали этой юной леди! Вы знаете адрес? Хорошо. Мой слуга проводит вас.