Слушайте звезды! (сборник)
Шрифт:
— Черных! — крикнул Янин и врубил освещение на полную мощность. В наушниках шлемофона появился свист.
— Черных! — снова закричал он, вращая прожектором по сторонам. Молчание и никакого движения, только на ребрах валуна вспыхивают синие звездочки кристаллов. Свист нарастал, и вдруг на его фоне Янин отчетливо различил вздох.
— Я сейчас! — крикнул Янин. — Я иду!
И стал карабкаться по вертикальной лестнице к люку.
— Стой! — раздалось в шлемофоне. Янин повис на верхней перекладине.
— Стой! — повторил Черных. — Оставайся… на месте. Я… скоро.
Черных говорил
— Где ты! — закричал Янин, срывая голосовые связки.
— Падаю… Не выходи… Включаю ранец…
Причем здесь ранец? — подумал Янин, и вдруг все стало на свои места: Черных случайно включил ранцевый двигатель, его подбросило, от неожиданности он выключил двигатель, стал падать, снова включил, чтобы мягче приземлиться…
Вскрикнув, Черных инстинктивно сгруппировался, ожидая удара. Секунда… вторая… третья. Слишком долго. «Трещина!» — мелькнула мысль. Теперь уже группировка не поможет. Если не затормозить — конец. Выбросил в стороны руки, пытаясь дотянуться до отвесных стен, они прошли сквозь пустоту. Встречным потоком воздуха его завертело. Открыл глаза… Яркий свет и больше ничего. Привычным движением рук и ног прекратил кувыркание. Стал падать лицом вниз.
Ему навстречу стремительно неслось бескрайнее снежное поле, освещенное ярким солнцем. Но это не поле… это облака. Что за чертовщина?
Когда чутье подсказало, что до облаков осталось метров сто, он включил ранцевый двигатель и направил сопла вниз. Кто знает, что там за белой мглой? Лучше пройти ее на меньшей скорости. На Земле, во время тренировок, ему приходилось пробивать облака, не раскрывая парашюта, но там была уверенность, что через несколько секунд откроется свободное пространство и до поверхности будет еще не менее тысячи метров. А здесь?
Здесь оказалось то же самое, только вместо парашюта у тебя ранцевый двигатель, и точно не знаешь, сколько осталось топлива, потому что пользовался им несколько раз без подзаправки на склонах кратера.
— Где ты? — хрипел Янин.
— Обожди немного… Все нормально.
— Ранец работает?
— Работает, — ответил Черных и выключил двигатель. Несколько секунд ускорения и снова установившаяся скорость. Плотный поток воздуха извлекал из скафандра свистящую протяжную ноту. Теперь только уловить момент и включить ранец в нужную секунду. Для торможения ему достаточно ста пятидесяти метров… Если хватит топлива.
Четыреста метров… триста пятьдесят… триста… двести… Пора! Справа и слева, под углом вниз, выросли пятиметровые огненные свечи, и Черных стал похож на стрекозу с оранжевыми крыльями. Сто метров… пятьдесят… Теперь на полную! — огненные крылья вытянулись вдвое, коснулись поверхности, и Черных плавно опустился в основание образовавшегося столба пыли.
…Пылевой столб снесло в сторону. Черных стоял посреди небольшого «пятачка» обнаженного грунта, приходя в себя после затяжного падения, во время которого у него не было ни секунды для осмысливания происшедшего. Теперь, когда он почувствовал под ногами твердую опору, естественный вопрос — куда это меня угораздило? — встал перед ним.
Самое непонятное — откуда такой мощный свет? Черных поднял голову. Сквозь густую облачность просматривалось светило таких невероятных
Напрашивался только один ответ — Плутония. А что? — ведь он же куда-то провалился. А куда можно провалиться, если не во внутрь планеты? Не залетел же он в другую галактику? Вот и связь с Яниным прекратилась: еще бы, пробить радиоволнами такую толщу! И с освещением становится ясно — раскаленное ядро в роли солнца.
Яркий свет заливал обширную серую равнину, такую же, как та, на которой остался вездеход: пыль, каменистый грунт — продукты конечной стадии выветривания, низкорослые колючки, линия горизонта… Стоп! Какой горизонт может быть у внутренней полости планеты? — задал сам себе вопрос Черных и тут же нашел ответ: А тебе часто приходилось бывать в этих самых внутренних полостях? Тебе известна ее геометрия пространства? Может быть, горизонт — это всего лишь иллюзия…
Ну, а это — тоже иллюзия? К нему приближалась красная лодка.
Черных напряг зрение и различил мелькание тонких серебристых весел, загребающих пыль. Только какие-то странные эти весла, какие-то непрерывно ломающиеся, членистые…
«Лодка» остановилась метрах в пятнадцати и, опираясь «веслами» о поверхность, стала подыматься, как на домкратах, на глазах превращаясь в огромного паука.
…Паук и человек настороженно рассматривали друг друга. Что-то знакомое обнаружил Черных в обличье страшилища: длинные и тонкие членистые ноги, темно-красное туловище, по два глаза на каждом боку… Да это же фрин! Фрин, увеличенный в тысячу раз. Там, под микроскопом, он даже показался изящным, а сейчас… А сейчас под микроскопом находился сам Черных, и фрин изучал его. Вероятно, блеск скафандра показался пауку странным, и он медлил. Но недолго.
Передняя конечность фрина, закрученная ломаной спиралью, стала медленно подыматься и отводиться назад, будто приводимая в действие гидравлическим механизмом.
«Как лассо, — подумал Черных. — Пора кончать». Хлопнул ладонью по бедру и похолодел… Бластер остался в вездеходе.
Янин до боли в глазах всматривался в темноту, надеясь, что Черных подаст сигнал, если был отброшен не очень далеко и остался жив. В золотистом светофильтре шлема отражались незнакомые созвездия. Мешал свет. Янин спустился в рубку и выключил прожектор.
Внезапно наступившая темнота сломила волю. Черных, не выключая фонаря на шлеме, бросился в сторону, но сильный удар по ногам чем-то гибким, как плеть, отбросил его в пыль. Он упал на спину…
Когда пыль осела, Черных увидел, как на звезды наплывает продолговатая тень паука… Не помня себя, включил до отказа ранцевый двигатель. Его вдавило в грунт, но он кричал не от боли и страха, а от необузданной радости первобытного охотника, наблюдая, как на вершине двух огненных фонтанов кувыркался фрин, размахивая обугленными конечностями…