Служанка с Земли: Радужные грёзы
Шрифт:
– Оказывается, всего-то и надо было – подставиться под укус аспида, чтобы ты обратила на меня своё внимание, – послышался тихий голос Винса, и его холодная правая рука легла мне на поясницу. – Не знал, что ты любишь быть сверху.
«Холодные. Яд уже начал действовать. Очень плохо».
– По-моему мы это выяснили ещё в прошлый раз, – беззлобно ответила и жёстко скомандовала, – руки на землю, быстро. И не шевелись! Это очень важно!
Укус выглядел плохо, но края у ранки были чёткими, а значит, оставался шанс, что яд не так быстро впитается в кровь.
– Элли, меня укусил чёрный аспид, – он слабо улыбнулся. Голос стал приглушённым, было видно, что князь говорит с трудом. – Это не рваная
Взгляд голубых глаз впервые за всё наше знакомство из насмешливого стал внимательным и очень серьёзным. Я видела, как его высокий лоб покрылся испариной, руки мелко задрожали, дыхание превратилось в прерывистое. От осознания того, что мужчина с самого начала понимал, что его укусила смертельно ядовитая змея, и уже морально согласился со своей скорой смертью, моё лицо перекосила гримаса ярости. Внутри всклокотало бешенство, захлёстывая с головой, словно цунами. Это было чувство, похожее на то, когда безуспешно борешься за чью-то жизнь на операционном столе, а жизнь капля за каплей покидает пациента на твоих глазах. Стократ хуже может быть только тогда, когда пациент сам отказывается жить.
«Чёрта с два он у меня умрёт!» – зарычала я мысленно. Всё-таки, как отмечала Людка, коллега по работе, я до мозга костей оставалась врачом, несмотря на высокие шпильки, строгую юбку-карандаш и папки с документами в руках.
– Да мне глубоко плевать на то, что никто не выживает после укуса чёрного кого-то там! Ты выживешь!!! Ты меня понял?! – заорала я на него во всю силу своих лёгких.
Видимо что-то такое промелькнуло не то в моём голосе, не то в моих глазах, потому что Винсент тяжело вздохнул и медленно опустил правую руку. Я прикусила губу, лихорадочно соображая, что же могу сделать. Разумеется, в это мире понятия не имеют ни о супрастине, ни о других лекарствах, ни даже о вакуумных отсосах. Я не нашла ничего лучше, как приникнуть губами к его шее и начать энергично втягивать в себя яд, а потом сплёвывать его на песок. Мне не хотелось думать о том, что будет со мной, если выяснится, что у меня во рту есть мелкие ранки или ссадины. Не сейчас, когда жизнь Винсента висит на волоске. Я просто методично приникала к трапеции Винсента губами и всасывала в себя его кровь, смешанную со смертельным ядом, а затем сплёвывала и вновь повторяла свои действия. В какой-то момент я увидела, как глаза Винса стали сонно закрываться, и дала ему хлёсткую пощёчину.
– Не смей отключаться, – произнесла ему, глядя в глаза. – Если ты отключишься, то в себя уже не придёшь. Понял?!
Взгляд блондина был затуманен, но он кивнул мне в знак согласия и ответил, еле ворочая языком:
– Понял, что ты любишь не только позицию сверху, но ещё и доминировать над своим партнёром, – последовала слабая, еле заметная усмешка. – Знаешь, а в такие эротические игры я ещё не играл.
– Ну, Винс, придёшь в себя, я тебе такие эротические игры устрою, закачаешься! – ответила я с горечью, боясь показать свой страх.
Мне было очевидно, что за своими пошлыми шуточками Винсент пытается подбодрить себя и меня. В голове беспорядочно крутились мысли о том, что если избежать анафилактического шока, то шансы на положительный исход многократно возрастают. Только бы отсосать как можно больше яда…
– Красотка, я запомню это, – донеслось до моего слуха, когда я в очередной раз приложилась губами к его шее.
Не знаю, сколько прошло времени, но я продолжала вновь и вновь сплёвывать кровь с ядом до тех пор, пока не убедилась, что всё, что можно было, я уже отсосала. Конечно, часть яда впиталась в кровь, и только ближайшие минуты покажут, переживёт ли Винсент укус или
– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – в сердцах выругалась я, бросив ещё один взгляд на побледневшего Винсента.
Мелкая дрожь, которая била его тело, стала заметно крупнее.
Ещё несколько секунд я перебирала всевозможные варианты, и решение как всегда пришло в голову неожиданно. В памяти вдруг возникли картинки «из мира животных», где мамы приносили своим детёнышам воду во рту. Я сорвалась точно дикая лань к озеру, постаралась как можно больше захлебнуть воды ртом и спешно кинулась обратно к князю. В этот момент я совершенно не думала о том, как выгляжу со стороны: обнажённая девушка пьёт из озера, а после в неприличной позе осёдлывает бедра полуголого мужчины и приникает к его губам с поцелуями.
Винсент закашлялся, не ожидая, что таким необычным образом я буду его поить, а я за неимением возможности сообщить, что так надо, просто втолкнула языком остатки воды. Князь тут же стал жадно глотать воду. И хотя его всё ещё бил крупный озноб, взгляд стал медленно проясняться, а значит, кризис миновал.
Я тяжело выдохнула, продолжая сидеть на его бёдрах, и уткнулась лбом в мужскую грудь, пытаясь справиться с обрушившимися на меня эмоциями. Только сейчас я заметила, что нервничала так сильно, что меня саму бьёт крупный озноб, а на теле выступил липкий пот.
– Винс, как же я испугалась за тебя, – прошептала, понимая, что за наше недолгое знакомство жизнь этого повесы мне стала дорога не меньше, чем Ладислава.
Винсент помолчал некоторое время, всё ещё приходя в себя, а затем тихо и очень серьёзно сказал:
– Элли, спасибо.
Я подняла голову и посмотрела на донтрийца, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Я ожидала услышать от него очередную хохму, но вместо этого почувствовала, как мужчина медленно убрал спутанную прядь волос с моего лба.
Именно в этот момент, когда я попала в плен непривычно задумчивых голубых глаз, позади нас раздался полной желчи голос князя Валерна:
– Смотрю Винсент, пока воины поят иррисов и готовятся к ночлегу в лесу, ты здесь даром время не теряешь, вовсю предаёшься разврату!
Валерн говорил на норгешском. Не очень хорошо, с акцентом, но он специально говорил на родном языке Эллис, чтобы я поняла, как сильно он меня презирает. В этом голосе ненависти было больше, чем яда в укусе гадюки.
Я нарочито медленно подняла голову и, зло прищурившись, посмотрела на старшего брата Винсента, вызывающе сложившего руки на груди. Если он хотел пристыдить меня или смутить своими словами, то это ему явно не удалось. Я не стыдилась ничего из того, что произошло на берегу лесного озера: ни того, что раздела мужчину, не приходящегося мне мужем или женихом, ни того, что поила его водой из собственного рта, ни того, что полностью обнажённая сидела на его бёдрах.
Князь Валерн стоял на том же самом месте, где ещё недавно находился Винсент, наблюдая за тем, как я умываюсь. Донтриец внешне безумно походил на своего младшего брата: такие же длинные золотистые волосы, идеальная осанка, поджарая фигура воина, прямой нос и огромные голубые глаза. И в тоже время было в Валерне что-то хищное, отталкивающее. Возможно, мне стало так казаться после того, как я узнала, что он пытался подстроить мой несчастный случай.