Служба поддержки
Шрифт:
Эмоций не было никаких. Нет, наверное, на самом деле, они были. Где-то там, где обычно зарождаются все чувства человека. Просто сейчас, в данный момент, это загадочное место было бесконечно удалено от Ярика. И в голове шуршало и царапалось только одно: 'Зачем?'
– Ира. Рустам. Зачем?
Парочка наконец заметила постороннего - Ярослав отстраненно даже восхитился их вовлеченностью в процесс. Ира взвизгнула и каким-то неимоверной гибкости маневром выскользнула из-под Рустама, спрятав лицо в подушку. Сам Рустам густо покраснел. Вернее, потемнел, потому что от природы был смуглый до бронзовости. Поднял взгляд, отвел, снова поднял. В глазах друга -
– читалась такая безумная смесь вины, досады, вызова и злости, что Ярослав просто развернулся и вышел. Постоял в коридоре, послушал дуэт яростного шепота за спиной. Вдохнул, выдохнул. Прошел на знакомую кухню, выпил воды из-под крана, посмотрел в окно. И отправился на улицу.
– 3-
Рустам догнал его на переходе, на ходу застегивая рубашку и шумно отдуваясь. Попытался схватить за локоть, но тут же отдернул руку. Они молча перешли дорогу, и тогда бывший товарищ заговорил:
– Ярик... Брат... Да не, ну какой я тебе теперь 'брат'. Я понимаю... Ты меня теперь ненавидеть должен, - от нахлынувших эмоций молодой узбек рубил фразы и слегка путался в порядке слов.
– Слушай, мы же с Ирой, - Ярослав отметил это 'мы', продолжая молчать и сосредоточенно шагать в сторону дома, - да, мы с ней давно тебе все сказать хотели. Но нам было страшно. Понимаешь? Очень страшно. И я, и она... Мы не хотели потерять друга. И потому молчали.
– Ну вот и как вам теперь?
– не выдержал Ярик.
– Уже не страшно? Уже не боитесь?
Рустам выглядел так, словно его побили. Точнее, били кого-то другого, а он стоял рядом и не мог ничего поделать. Эмоции все так же никак не могли догнать Ярослава, и он наконец остановился, развернулся к бывшему другу и выжидательно уставился ему в глаза. Молчание длилось, и длилось, и длилось... Нарушить его решил сам 'пострадавший'.
– Скажи мне, брат, - Рустам дернулся, но взгляда не отвел.
– Что говорит Коран о том, когда мужчина уводит у друга женщину?
– Но ведь она не была твоей!
– узбек вскинул руки, но быстро понурился.
– Ну да, я понимаю... Ты-то не знал. Брат, слушай, Аллахом клянусь - я не имел целью нанести тебе оскорбления или урона чести. Просто... Мы любим друг друга. Понимаешь?
– Понимаю. Но - понимать не хочу, - Ярослав скривился.
– Да, как-то не очень доступно объяснил... Но именно так я сейчас себя ощущаю. Все, иди к ней. Давай-давай, топай. А я буду... Понимать. Тот еще процесс.
Рустам хотел добавить еще что-то, но его собеседник уже развернулся и снова направился во дворы. Ему действительно все было кристально ясно. И он признавал, что на месте друга - все-таки друга - он, возможно, поступил бы ровно так же. И более адекватной стратегии для подобного случая пока представить не мог. Не факт, что ее в принципе не существовало - просто решение было либо крайне непростое, либо предельно банальное, и Ярик не мог его в данный момент ухватить рассудком.
А потом переживания все-таки настигли его, в каком-то из уютных маленьких скверов, возле одного из детских садов, бывших неотъемлемой частью двора в каждом микрорайоне... Ярик рухнул на удачно подвернувшуюся скамейку, уткнул лицо в ладони и застонал. Стиснув зубы, часто дыша, чтобы не разрыдаться от боли, но вполне ясно и отчетливо.
За спиной гомонили дети, покрикивала воспитательница, в кустах надрывался какой-то суматошный птах. День перевалил за экватор. Солнце, просеянное редким ситом листвы, ласково
Впрочем, все, что имеет начало, имеет и свой конец. В какой-то момент Ярославу стало скучно жалеть себя, да и скамейка оказалась на редкость жесткой и неудобной. Встав и потянувшись, он сориентировался в пространстве. Ага, это за пару улиц от дома. Ну, видимо, надо идти и думать, как жить дальше.
Думалось, если объективно, с трудом. На визуальную память Ярослав никогда не жаловался, поэтому стоило определенных усилий отогнать от внутреннего взора так впечатливший его кадр с диваном. К тому же, чтобы жизнь не казалась малиной от слова 'совсем', в голове у молодого человека звучал назойливый внутренний диалог.
Нет, ну как она могла, возмущался Ярослав. Нет, ну как он-то мог, заплескивало гневом преданного и брошенного другом студента. Вот же сволочи! Ненавижу!
– Так, стоп - вмешивался кто-то другой. Судя по вдумчивым и убедительным ноткам, это была та часть личности, которая отвечала за рациональное.
– Стоп, Ярик, остановись, - вещал сей глас разума.
– Ты не можешь заставить человека любить себя. Не можешь ведь?
– Ну что значит, не могу?
– парировал первый голос.
– Очень даже могу! Наручниками к батарее, чтобы не сбежала, и...
– И что дальше?
– вкрадчиво интересовалось 'рацио'. Ярик сопел, пыхтел, краснел, злился, но придумать что-нибудь внятное не получалось. И тогда второй голос успокаивающе, словно разговаривая с ребенком, увещевал:
– Вот и все нужные тебе ответы. Да, мир несправедлив. Да, твои друзья - тоже люди, и у них есть свои чувства, желания и видение ситуации. Ты - это ты. А они - не ты. И хорошо бы постараться их понять.
– Да не хочу я никого понимать!
– теперь до Ярослава дошло, что это бузит его собственная эмоциональная компонента, доставшаяся в наследство от 'диких, диких обезьян'.
– Не хочу, не буду, пошли они все 'на', 'в' и еще по сотне известных всему обиженному человечеству адресов!
Голоса спорили, голова пухла. Солнце начало постреливать в глаза вызывающе ярко, дети во дворе орали противными визгливыми голосками, даже птицы умудрялись раздражать своим чвирканьем. Надо что-то делать с этим бедламом, заявил у Ярослава в голове некто третий, безразлично наблюдавший за конфликтом. Ярик был с ним категорически согласен. И вот, в качестве тактики противодействия было принято отчаянное решение: глазеть по сторонам.
Возможно, именно оно привело к тому, что минут через пять Ярик обратил внимание на знакомый матовый отблеск из-за кустов, прикрывавших один из дворовых проездов. Вот интересно, мелькнула в голове отстраненная мысль, сколько вообще в этом городе 'Майбахов' и как часто они катаются по нашему району мимо помоек?
А следом в голове прошмыгнуло закономерное для эмоционально расшатанной психики ощущение не вполне отчетливой опасности. Причем исходило оно именно от автомобиля. Молодой человек подобрался и как-то непроизвольно отвернул в сторону от начального маршрута - подальше от невнятной угрозы.
Раздалось тихое, на грани слышимости урчание двигателя. Машина плавно покатилась наперерез, и Ярик инстинктивно среагировал - развернувшись обратно, он побежал внутрь двора, в сторону детсада, перепрыгивая через кусты и скамейки в сквере, распугивая бабушек, детей и голубиные тусовки.