Служба Радости
Шрифт:
Вернувшись в Ставропольский край, на Свету снизошло вдохновение. Руки у нее всегда росли откуда нужно и сестра решила изваять отцу памятник. И не только ему, но и матери. Материалом выбрала камень и сделала статую за месяц. На ней грустный мужчина гладил женщине голову, та положила ее ему на колени. Такой сцены Женя не помнил — родители вообще не особенно ладили, наверное, Света выдумала образ. Может так, она хотела видеть родителей, может, видела эту сцену где-нибудь еще. Так или иначе, статуя никогда не попала на могилу отца или матери — у Светы ее купил московский коллекционер, а уже через месяц продал в Париже. Тут и понеслось. Сестра ваяла произведения искусства из камня, потом перешла на бронзу и каждая новая скульптура имела грандиозный успех. Светка разбогатела
Женя вылил остатки шампанского в рот, распахнул окно настежь. Теплый ветерок принес запах тины, вдали слышались крики чаек. Под окном притормозила чья-то шестерка. Женя взял бутылку, протянул руку наружу. Пальцы разжались, бутылка полетела вниз. Женя закрыл окно. Он не посмотрел вниз, не прислушался к звону разбитого лобового стекла. Он знал — бутылка угодила куда надо. Теперь так получалось всегда. Желания исполнялись сами собой, каждому ребенку Васи Трохина везло по-черному.
Женин мозг вычленил из недр еще одно воспоминание. В двадцать три он поехал на экскурсию в Санкт-Петербург. Два месяца подрабатывал в Ростовском Макдоналдсе, чтобы посмотреть архитектуру северной столицы. Всего три дня, но самым ярким впечатлением стали вовсе не красоты, а случай в метро. Он, вместе с приятелем, стоял и ждали электричку, когда услышал сзади старческий голос — цыганка предлагала погадать. Мишка согласился, а Женя даже не повернулся. Получив полтинник, старуха сказала: Мишку ждет счастливое будущее, а тот рассмеялся и предложил Жене попробовать. Как будто цыганка продавала не мистические услуги, а тело! Старуха тоже принялась расхваливать свой дар. Женя повернулся, чтобы сказать им все, что думает о колдовстве и прочей муре, но старуха тотчас отшатнулась. Карие глаза наполнились ужасом, корявые пальцы сложились в "вилы".
— Проклятье на тебе страшное… — прошептала цыганка и скрылась в толпе.
Почему-то эти четыре слова засели в душе как саморез, забитый молотком в деревянную доску. Года проходили и все подтвердилось. Женя узнал — на их семью действительно наложили проклятье. И даже больше того — оно никуда не делось, и поныне каждый Трохин проклят. Петя и Света не верили в это, но когда-нибудь им будут предъявлены самые убедительные доказательства.
Он закурил и все-таки посмотрел вниз. Там какой-то мужик материл неизвестного шутника, размахивая целехонькой бутылкой. Тишину в комнате разрушил звонок мобильника, Женя вздрогнул. Поднял дорогущий Верту с маленького столика, принял вызов.
— Да Эстебан? — сказал Женя в трубку. — Уже скоро? А откуда… а ну да. Ты прав, как всегда… Да, я приготовлюсь. Отлично.
Женя завершил вызов, тишину во второй раз разорвало — теперь уже звонком в дверь. Он пошел открывать.
Поразительно, как иногда откапав кусочек правды, человек может обвешать его бусинами ложных выводов. Женя действительно многое понял за последние годы, но во многом ошибался в корне. И это хорошо. Это не хорошо для Жени или Пети со Светой, не хорошо для Манады и Жюбо, не хорошо для многих-многих людей, но хорошо для нас Уважаемый Читатель. Ведь, что это за история, где все у всех идет хорошо?
Глава вторая, подраздел второй: где мертвые герои встречаются с первым членом семьи Трохиных.
Еще в Ростове Жюбо и Макс рассчитали, лучше всего добраться на поезде до Невинномысска, а оттуда взять такси до Благодарного. Жюбо выучил количество станций и когда, примерно в пять утра, поезд подъезжал к Невинке, мертвые курьеры спрыгнули с крыши вагона. Манада приземлилась удачно — только лодыжка треснула, а Жюбо не очень. Упав, он покатился по щебню и чуть не выворотил руку, полностью раздробив плечо. Боли конечно же не почувствовал, но рука повисла плетью. Пришлось второй рукой формировать кости через кожу, чтобы нервные
— Жюбо смотри! — Манада указала пальцем в небо. — Там звезда летит.
Мертвец нахмурился, но отвлекся от собирания плеча и вскинул голову.
— Это, я думаю, и есть местные самолеты. А ничего летит — быстро.
— А чего мигает?
— Не знаю. Может для красоты.
Жюбо хотел пожать плечами, поднялось только левое. Пришлось вернуться к работе. Манада отошла метров на сто, вдалеке прогудел поезд. Обернулась. Жюбо продолжал перебирать плечо, окрашенные белым волосы слегка светились, отражая свет звезд. Хмыкнув, Манада увидела неподалеку кучку мусора. Горка состояла в основном из пластиковых бутылок и картонных коробок. Она подобрала пустую двушку, взглянула через нее на луну.
— Жюбо? — крикнула Манада.
— Чего?
— А зачем они выбрасывают пустую тару? Разве ее нельзя помыть и наполнить вновь?
— Расточительство, — пробурчал Жюбо. После очередного нажима, правая кисть сжалась в кулак, средний палец оттопырился. — Так всегда бывает перед осенью эпохи.
— Осенью?
— Да. Каждая эпоха проходит четыре стадии развития. Весна эпохи — это момент зарождения. Мир выходит из (вырезано цензурой), Светлый создает животных, деревья, людей. Тогда всем всего хватает, а Мир не знает понятия греха. Потом приходит Темный и привносит его — начинается лето эпохи. Весна со своим приятным, бурным развитием уходит, человечество переживает технологический или моральный бум, численность людей возрастает, а с ней поднимается уровень жизни. Следом наступает осень эпохи. Из-за возросшего количества людей, ресурсов Мира начинает не хватать для всех, отсюда войны за территорию и расцвет плохого. Осень эпохи — это время, когда ей правит Темный. Ну, а зима эпохи, это переход ее в (вырезано цензурой). Из того что есть, в то что было.
— А сколько что длится?
— По-разному. Иногда какая-то фаза растягивается на века, иногда проходит за месяц. Мир может зависнуть в весне и люди будут блаженствовать тысячелетия, а может через пару лет перейти в осень, где правит Темный и люди будут страдать тысячелетия…
— А что станет с триста тринадцатой эпохой?
— О, это очень интересно! Скоро (вырезано цензурой).
— Как жаль.
— Но с этим ничего не поделаешь… все я закончил. То есть можно поделать, но не нам с тобой.
— А кому?
— Не знаю. Может Мастер сможет, не зря же он (вырезано цензурой).
— Правда?
— Угу. Но хватит говорить о глупостях, у нас есть работа. Пошли.
До Невинки они добрались через час. Город напоминал Маныч — грязный и одноэтажный. Раннее утро встречало мертвецов косыми лучами восходящего солнца и шуршанием дворничих метел. Старики и старушки в ярко-красных жилетах, сгоняли пыль по углам, а потом выбрасывали в железные контейнеры.
Жюбо оставил Манаду одну и пошел переговорить с утренними уборщиками. После минутной беседы и перехода из мертвых рук в живые крупной купюры, старик достал телефон, украшенный значком в форме надгрызенного яблока, вызвал машину. Спустя двадцать минут, мертвецов уже везла серая десятка. Манада с Жюбо устроились на заднем сидении и выслушивали жалобы извозчика. Дело в том, что Жюбо представился жителем Англии, дабы скрыть скупость познания в жизни россиян. Информацию об этой стране он получил из журнала, пролистанного в квартире Макса и Даши.
— Мне эта дума вот здесь сидит Вася, вот здесь! — Извозчик то и дело выпускал из рук баранку и бил себя по горлу. Он кстати чудом избежал смерти. Услышав слово "Вася", Жюбо решил, что их раскрыли и кучерявому мужику известно о Трохине. Но мертвец быстро сообразил — это просто сленговое выражение. — Сидят в своей Москве, деньги гребут, а Россия как раком встала в девяносто первом, так теперь только булки шире раздвинула!
— Совершенно с вами согласен, — уже в десятый раз повторил Жюбо.