Служба
Шрифт:
Значит ли это, что Зорге — не великий разведчик, не герой? Трудно ответить однозначно. Но заговорил он, когда понял, что его бросили и сдали свои, понимая, что молчать бессмысленно — организация разгромлена, взяли абсолютно всех, а русским не грозит ничего — у них диппаспорта, иммунитет.
Он заговорил, потому что верил: главное дело своей жизни он уже сделал. Если Зорге и герой, то трагический: он, как Кассандра, сделал все, что мог, но ему не верили, его информация шла в корзину, даже надежная.
5. Николай Кузнецов: разведчик или террорист?
Когда со словами «теперь об этом можно рассказать», спецслужбы сообщают о своих великих победах, за этим обычно скрываются
Портрет Николая Ивановича Кузнецова висит в мемориальном зале Службы внешней разведки, его именем называли пионерские дружины, образ увековечен на почтовой марке. Естественно, снят и фильм — «Подвиг разведчика», посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В общем, Кузнецову после смерти «повезло» — удостоился чести попасть в пантеон официальной славы. Явление исключительно редкое для действительно профессионального разведчика. Судя по всему, Кузнецов немало сделал и погиб как мужчина — в бою. Но вот был ли он разведчиком?..
О нашем герое реально известно… Впрочем, а что, собственно, известно?! — Только то, что, опять-таки, пожелал поведать лубянский официоз. Мы даже не знаем, как в действительности звали человека, увековеченного в памятниках, марках и чекистских мемуарах: где родился, когда и как стал сотрудником НКВД, какие задания и где выполнял, кого любил, как погиб — все в тумане. А многочисленные мемуары, статьи, исследования лишь усиливают дымзавесу неизвестности. Есть лишь красивая легенда о блестящем самоучке-инженере, самостийно (и в совершенстве) освоившем восточно-прусский диалект немецкого — где-то в уральских дебрях, добывшем план операции «Цитадель» под Курском, раскрывшем план покушения на лидеров антигитлеровской коалиции в Тегеране-43, мимоходом пачками шлепавшем нацистских бонз на оккупированной Украине, а в начале марта 1944-го подорвавшего себя гранатой, чтобы не попасть в руки украинских националистов. Героично и поэтично. Вроде все на месте, даже сестра Лидия и брат Виктор, соратники-партизаны, опять же. Но так и тянет воскликнуть — «Не верю!»…
Откроем официальную биографию: родился 27 июля 1911 года в деревне Зырянка Талицкого района Екатеринбургской губернии. Третий ребенок в семье. Социальное происхождение — из крестьян. С 1934 года живет в Свердловске. Но как он туда попал, собственно говоря? Беспаспортным крестьянам эпохи коллективизации путь в город был заказан. А что он делал лет этак с 17-ти до 23-х: работал в колхозе или пахал как единоличник? И как избежал армии — тогда призывали в 21 год? Это далеко не случайные и не риторические вопросы: тогда сложновато было улизнуть из села и отвертеться от армейской лямки — во враги и саботажники легче было загреметь. Не загремел, а умудрился поступить на заочное отделение Уральского индустриального института! Так просто, из села и без «крыши», да в студенты?! Что-то не сходится в анкете героя… И уральского ли он вообще происхождения — генерал Судоплатов обмолвился (а уж он склерозом не страдал и «забывал» лишь то, что положено забыть), что Кузнецов родом из… Сибири. Так Урал или Сибирь?! Разница, как вы понимаете, немалая. Родня официально на Урале. Но на Лубянке вам и поныне такую родню выдумают — закачаетесь.
Пойдем по официозу дальше. Немецкий выучил, вестимо, сам — познакомился с осевшим на Урале бывшим немецким пленным, потом стал практиковаться у другого экс-пленного — провизора местной аптеки,
Далее легенда проторенной тропкой ведет нас в трест «Свердлес» — работал статистом, и на «Уралмаш» — расцеховщик в конструкторском отделе. Вот на «Уралмаше», мол, наш герой и усовершенствовал свой немецкий — общался с германскими специалистами, вместе проводил с ними свободное время, ходил в кафе, на семейные вечера, усваивал немецкую манеру одеваться, вести себя в обществе…
На дворе середина-вторая половина 1930-х, а некий молодой советский инженер свободно общается с гражданами нацистской Германии, проводя в их обществе чуть ли не 24 часа в сутки, с фашистами в кафе водку жрет! Да лишь за одну случайную беседу с иностранцем без соответствующей санкции тогда элементарно можно было под «вышак» залететь, да еще и в Свердловске — уральской кузнице военной промышленности. Такое дело о шпионаже можно было слепить — пальчики оближешь.
И еще: если родственники и даже школьная учительница Кузнецова как-то проявились, то почему за полвека ни одного реального школьного, студенческого товарища или сослуживца по «Уралмашу» по сию пору не прорезалось?
Кстати, диплом инженера Кузнецов в 1938 году защищал на немецком. И помимо немецкого в совершенстве владел еще английским, польским, украинским (галицийский диалект!) языками и языком… народа коми! Эти языки он тоже на «Уралмаше» изучал? Для чего, кстати? Официоз твердит: «сознательно и целенаправленно готовил себя к участию в борьбе с фашизмом». Ну-ну, боец-самоучка, однако, нашелся. Что же других таких нам больше не представляют?..
Чуть развеял туман товарищ Судоплатов, человечек оказался-то по его ведомству — из 4-го управления НКВД: «Его привлекло к работе местное НКВД и в 1939 году направило в Москву на учебу». 4-е управление ведало деликатными делами: разведывательно-диверсионные операции за кордоном. Проще говоря, ребята из этой конторы занимались физической ликвидацией «врагов Советской власти» — убрали лидера украинских националистов Коновальца (лично Судоплатов), Троцкого и еще многих, многих других. Вот, оказывается, где подвизался наш герой. И поэтому не верится, что на немецком он «бегло говорил… потому, что жил среди проживавших там (в глухой провинции! — авт.) немцев». Вряд ли так просто можно было попасть в цепкие лапы профессионального террориста Судоплатова.
Но дела Кузнецова до 1942 года все еще засекречены. Один из отставных офицеров КГБ, полковник Виктор Кочетков, показав мне фото Кузнецова в форме лейтенанта вермахта на фоне какого-то замка в Восточной Пруссии, многозначительно произнес: 1940-й год…
И уж вовсе не случайно наш герой освоил «на Урале» польский и украинский — судоплатовская братия до 1938–39 годов активно занималась «разработкой» украинских националистов в Европе. Вот в этой-то работе точно был необходим не только галицийский акцент, но и чистый польский… Кстати, против украинских «оппонентов» наш герой однажды блестяще сработал как провокатор: во время одного из своих терактов «случайно» выронил бумажник с документами оуновской братвы. Посему гестаповцы подумали на них. И перешлепали немало крупных чинов ОУН. Выходит, «украинский» след — далеко не случайность.