Служебная командировка полковника Родионова Повесть
Шрифт:
– А что там ему с героем, почему не дали? Рохлин очень злится!-
– Да, злился, то он злился! Но Лев Яковлевич прекрасно знает, что этот самый его Любимов на три буквы одного тут важного генерала послал, и даже пообещал ему морду набить, когда тот строить его не по делу стал, материть. А этот майор выпил немного, у него солдат трех в батальоне в тот день убило, вот и его понесло. А когда генерал от Рохлина стал требовать его от должности отстранить и арестовать, тот этому генералу и сказал, что, мол, мудило сам бери автомат и воюй тогда. Вот воплей и соплей тут было! Так что героев у нас иногда и не дают, а назначают! Понял меня?
– Понятно!-
– Да не решаю я ничего, я так озадаченный,
– Да понял тебя, понял!-
– Ты все про этого Любимова плачешься, думаешь, он один такой несчастный, без Героя остался? Да у нас скорее певцу, этому как его Юрию Шатунову Героя России за Чечню дадут, чем офицеру. А ты знаешь, например, полковнику Сергею Рудскому, командиру 255-го мотострелкового полка, отказано в оформлении документов на присвоение звания Героя лишь потому, что его фамилия слишком похожа на фамилию другого Героя - столь не любимого президентом генерала, бывшего его собутыльника, вице-президента. Имя, которого да не будет помянута к ночи! Или, майору Сергею Дудаеву, командиру разведроты 104-й воздушно-десантной дивизии, которому отказали в звании Героя, по слухам из Министрества, лишь на основании того, что в России героя с такой фамилией быть не может. Меняй фамилию и ты герой. Но знаешь, что я думаю мой друг? Что фамилия Рохлин скоро им станет пострашнее, даже чем фамилия Дудаев!-
– А ты чего сам-то хочешь орден или медаль, какую?- было видно, генерал Орловский шутил, придуряясь и пристально смотря другу в глаза.
– А мне-то Юра за что? Что карты рисовал, доклады в Генеральный штаб слал и тушенку волградскую ел?- покорно развел руками Родионов
– Молодец ценю, мужик!- Орловский злобно похлопал друга по плечу:
– А ту у нас деятели наши коллеги из штабов в Ханкале, отметятся разок, потопчутся у вертолета, на Грозный посмотрят как Нельсон в подзорную трубу, и уже им ордена выписывай. И обижаются, понимаешь, когда им отказывают? Я им говорю, мужики совесть имейте! Понял меня?-
– Понял!-
– А раз понял гранату давай мне одну?- протянул ладонь к нему Юра.
– Какую гранату?- удивился Владимир.
– Ту, которую я тебе взять с собой советовал, помнишь?-
– А две для себя и для того, кто не сможет!- вспомнил полковник.
– Да, да смотрю, помнишь!-
– Помню, но я не брал. Без них обошлось!-
– Жаль, а вот смотри!-
Он быстро выхватил у солдата листы, лежащие сверху кипы, и протянул их Владимиру:
– Читай, дурило! Вот как жить надо и служить! А ты все про Любимова тут вспоминаешь!-
Родионов посмотрел, это был наградной лист на некого майора Нечиропука, заместителя батальона по воспитательной работе одной из частей, сражающихся в Грозном.
– Ну и что?- спросил он у друга.
– Читай, читай!- настаивал тот.
Владимир побежал глазами по строкам. В наградном говорилось, что некий мотострелковый полк, находясь на марше по территории Чеченкой республики, при подходе к Терскому хребту, подвергся внезапному нападению боевиков, и доблестный майор Нечипорук лично возглавил контратаку бойцов своей части. В ходе, которой он метким огнем уничтожил двенадцать боевиков. Потерь личного состава часть не понесла.
– Что ж достойный человека!- с сомнением в голосе сказал Родионов, возвращая наградной лист.
– Беспредельно достойный!- насмешливо покачал головой Юра, забирая лист обратно:
– Хорошо, я, конечно, не знаю что у них там, в журнале боевых действий на самом деле написано под этой датой. Может и правда там дудаевцы их атаковали?-
И тут он выдохнул, делая паузу, и зло продолжил:
– Но самое смешное, что этот герой войны, как только их полк выгрузился с эшелона, каким-то чудом оказался в госпитале Ростова-на-Дону. Ты понимаешь?
И тут Юра закончил свое выступление, одной фразой:
– Геморрой! Нет, ты понимаешь, геморрой! Я его бумаги рву, а мне с Москвы звонят, что мы героя обижаем!-
– Герой! Герой, а у героя геморрой!- рассмеялся Владимир.
Орловский рассказал ему как Нечипорук после выгрузки эшелона, подвязался с тыловиками поехать за горючим и сбежал от них в Ростов. И Родионов подумал с горечью, что у войны есть всегда герои вроде Любимова и шакалы вроде Нечиропука, кормящееся с ее кровавой тризны падалью. И слишком много падальщиков в этой кровавой войне на шее простого солдата!
– Юра,- спросил Родионов:
– А ты не знаешь, кто эти два важных как жабы генерала, которые крутятся у Квашнина?-
– А эти вылизанные бритые министерские крысы? Которые солдата видели только издалека? - рассмеялся все знающий штабной генерал:
– Два столичных сноба, которые приехали сюда, что бы по личному распоряжению нашего министра со складов в Моздоке в Армению передать тысячу тон боеприпасов. На самом деле все, что я тебе сейчас говорю, это большая тайна, которой я с тобой как со старым другом делюсь! Эта секретная операция проводится с ведома нашего любимого президента. Так сказать, 'во исполнение решения Правительства Российской Федерации'. Да наши 'руководители' и 'палковводдцы' в отличие от нас они очень преуспевают в бизнесе! Не то, что твой Рохлин. Туда же ушли недавно 50 новых танков Т-72, которые бы не помешали в Грозном. А реально Вова, это элементарная торговля оружием. В нашей стране много ничейного добра, которое можно куда-либо продать и списать его на войну, - все предельно просто мой друг!-
Орловский сказал товарищу на прощание:
– А ты знаешь, что во время путча в августе 1991 года, тогда еще вполне себе обычные граждане СССР, ну а теперь известные всем полевые генералы Дудаева - Шамиль Басаев и Муса Закиев защищали вместе с Ельциным Белый Дом. Ну конечно, Ельцин их не знал тогда, и знать их не мог. Откуда ему знать было, кто они тогда были? Никто. Там было много разного известного народу среди героев - известные политики, ученые, артисты и писатели, - знаменитые деятели культуры. А среди них в толпе как все другие - стояли будущие полевые командиры, плечом к плечу, с нашими демократами, те самые которые спустя всего четыре гола, четыре Вова! Будут сражаться против этой же демократической ельцинской России, которую сами и отстаивали там, на баррикадах, у Белого дома в Москве. Так, где здесь та линия фронта, кто здесь друг и враг, и самое главное я не пойму где мы-то с тобой? Где ты, где я? Где мы на этой войне стоим, где держим оборону, на какой такой мы стороне? Кто наш друг? Кто враг? И думаю, мы все на той войне, что у нас уже с 1991 года идет, и идет необъявленно? Не менее страшной войне, что идет в Чечне, но войной, то ее никто и не называет! И эта наша сегодняшняя война по своей сути лишь продолжение той, начавшейся с распада Союза!
–
Что мог сказать ему Родионов? Только одно - на этой и, да и на той войне на Северном Кавказе, уже много жертв и одна из них, это самый дорогой для него в мире человек - его сын. Но он промолчал, вздохнул, и попращавшийсь с другом пошел на посадку.
Когда транспортный борт полковника, вылетевший из Моздока, мягко приземлился на Чкаловском аэродроме уже, вечерело. Родионов прошел в зал ожидания, который был к его удивлению, был заполнен людьми. Там были и рыдающие женщины в черных траурных платках, и мужчины со скорбными перекошенными горем лицами, и дремлющие пьяные командировочные, возле сложенных в кучу сумок с вещами.