Служебный обман

Артье Елена

Весь день я ловила на себе внимание Матвея, невольно и сама косилась в его сторону. Часто наши взгляды пересекались и от неожиданности я вспыхивала как свечка, смущённо отводя глаза. Барановский же напротив, беззастенчиво пялился на меня, подмигивал и старательно провоцировал, выводя на эмоции. Самое ужасное, что ему действительно удавалось это делать.

Домой я возвращалась в растрёпанных чувствах, а там первым делом утилизировала уже начавший подсыхать букет. А потом, вернувшись обратно в квартиру, еще минут пять гипнотизировала взглядом

то место, где он стоял. Кажется, я начинала сходить с ума.

От душевных терзаний меня отвлек звонок в дверь. В звенящей тишине он раздался так неожиданно, что я подскочила на месте, едва не выронив телефон из рук. Подойдя к дверям, я настороженно посмотрела в глазок и мысленно застонав приложилась лбом к холодному дверному полотну. Открывать совсем не хотелось, но руки уже сами прокрутили замок и надавили на ручку.

За дверью стоял Барановкий. Одной рукой он опирался на косяк и часто дышал. Прическа слегка растрепана, взгляд из-под бровей, а на губах неизменная полуулыбка.

— Наконец-то догнал. — усмехнулся он и вопросительно приподнял бровь. — Поговорим?

Уже набрав в легкие воздух, чтобы выдать очередную тираду и привычно огрызнуться, остановилась и кивнула. Барановский был прав. Нам стоило поговорить и расставить все точки над ё. Я могла сколько угодно вести сама с собой воспитательные беседы, успокаивать себя надуманными доводами и убеждать в том, чего не было на самом деле. Но факт оставался фактом: Матвей меня поцеловал, а я ему ответила. Между нами что-то действительно происходило и мне бы хотелось выяснить, что именно.

— Домой не пущу. — все же буркнула я.

Матвей понимающе усмехнулся:

— Тогда прогуляемся? У вас тут вроде недалеко должен быть сквер? — легко согласился он.

— А как же твоя нога? — забеспокоилась я.

— С ней все в порядке. Наоборот, разминка пойдет на пользу, я и так долго провалялся без дела.

— Хорошо. Я сейчас. — и захлопнув дверь прямо у него перед носом отправилась переодеваться в удобную для прогулки одежду.

Перебрав несколько комплектов, я остановилась на обычных светлых джинсах и худи цвета пыльной розы. С удовольствием влезла в свои кеды. Надевать их после десятисантиметровых шпилек было одно удовольствие. Давненько я никуда не выходила в таком прикиде, взятом словно из прошлой беззаботной жизни.

— Я уж думал ты решила сбежать от меня через окно. — пошутил Матвей, когда я наконец вышла к нему на лестничную площадку, а потом удивленно замер. Прошелся по мне взглядом с головы до ног и лаконично подытожил: — Неожиданно…

Снисходительно хмыкнув я прокрутила ключ в замочной скважине и направилась к лифту.

— Ну ты идешь или так и будешь стоять? — фыркнула я, довольно подметив ошарашенный вид Барановского.

— Ага. Иду. — отмер он, улыбнувшись так тепло и искренне, что невольно защемило в груди, но далеко уйти не успел. Щелкнул замок соседской двери и из-за нее показалась Антонина Гавриловна.

— Ой, Матвей? Здравствуй! — расплылась

она в добродушной улыбке.

— Здравствуйте. — вежливо улыбнулся тот в ответ.

— Как тебе Настин сюрприз, понравился?

— Эээ… Да. Очень. — по лицу Матвея скользнула болезненная гримаса, видимо сладкое у него теперь еще долго будет ассоциироваться с болью от аппендицита. — Так этот шедевр ваших рук дело? — вдруг проявил чудеса проницательности он.

— Ну прямо шедевр! Скажите тоже. — довольно зарделась старушка.

— Огромное вам спасибо. Насте очень повезло с соседкой. — Матвей продолжал одаривать комплиментами Антонину Гавриловну.

— Как и с молодым человеком. — не осталась в долгу та. Не сдержавшись я закатила глаза. К счастью заметил это только Матвей и с трудом подавил смешок.

— Спасибо. Ну что ж, мы пойдем. Рад был встрече.

— До свидания, Антонина Гавриловна. — наконец смогла и я вставить свою реплику в их елейный междусобойчик.

А за закрывшимися дверями лифта я уже не скрываясь сверлила Матвея недовольным прищуром.

— Даже не думай подмазываться к моей соседке.

— Что? Я просто старался быть милым. — с недоумением оправдывался он, но застывшие смешинки в глазах выдавали его с головой.

Мы вышли из подъезда и прошли до сквера полтора квартала в уютном молчании. Просто неспешно шли рядом, смотрели вокруг, дышали весной. Наши плечи и руки время от времени соприкасались, особенно, когда навстречу шли другие прохожие. А потом Матвей и вовсе взял меня за руку. Так же молча. Будто само собой разумеющиеся. И так мы дошли до сквера.

На улице уже стало понемногу темнеть, зажглись ночные огни, где-то играла музыка, а легкий ветерок как нельзя кстати освежал вновь возникший румянец на щеках. Никто из нас не спешил заводить разговор.

— Не думал, что тот торт испекла твоя соседка. — вдруг хмыкнул Матвей, поднимая совершенно неожиданную тему. — Он выглядел очень профессионально. Да и на вкус… был тоже очень ничего. — он запнулся на полуслове и на лице снова отразилось то самое выражение. Стало как-то даже слегка обидно.

— Антонина Гавриловна профессиональный кондитер. — произнесла я с такой гордостью, словно в этом была и моя заслуга.

— Здорово. — совсем не впечатлился Барановский.

— Она создает невероятные вещи! — все больше распалялась я.

— Верю-верю. — посмеиваясь заверил меня Матвей, чем взбесил еще больше, и я остановилась на месте, заставляя остановится и его. Наши руки все еще были сцеплены. Развернувшись Матвей посмотрел на меня непонимающе, но его выражение лица очень быстро сменилась, а через секунду он уже шагнул ближе. Мы так и застыли напротив друг друга, взявшись за руки. — Просто я… — начал он, скользя взглядом по моему лицу. — Я должен кое в чем тебе признаться… — во рту вдруг стало сухо, а в груди что-то сжалось до боли и замерло в ожидании. Матвей наклонил голову и выдохнул мне в самые губы: — Я не люблю сладкое.